Учение о Крещении (Эдмунд Шлинк)

Крещение является одним из главных понятий, на которых сосредоточено современное христианское мышление. Его главенство сопоставимо с огромным значением, которым обладало Крещение в древней церкви — даже при том, что задаваемые ныне вопросы порождены иной ситуацией, а потому формулируются иначе.

Этими соображениями немецкий исследователь Эдмунд Шлинк предварил свою последнюю книгу, «Учение о Крещении».

В его обширном труде, наряду с древними источниками, также рассмотрены многие исследования последних десятилетий, посвященные Крещению. Экуменический диалог получает свежий импульс благодаря пониманию Крещения как залога братского общения между церквями. В то же время клирики самых разных вероисповеданий проявляют интерес к первоначальным истолкованиям и ритуалу Крещения, в особенности это касается Крещения младенцев.

В своем всестороннем исследовании профессор Шлинк усматривает понимание деяния Божего как сердцевину учения о Крещении: «Препоручение Иисусу Христу и погружение в Его смерть ради жизни с Ним – деяние Божие».

Для обоснования этой главной предпосылки автор обращается, наряду с Новозаветными свидетельствами, к историческим первоисточникам, гласящим о происхождении христианского Крещения.

Последовательное обсуждение деяния Божьего в Крещении включает даруемую Святым Духом новую жизнь, приобщение к церкви, развитие тринитарной формулировки и взаимодействие Слова, омовения и даруемого Богом спасения.

Столь плодотворный подход далее распространяется на осуществление и принятие Крещения, на разъяснение «Крещения еретиков», на связь между верой и Крещением, а также на значение крещения младенцев: его происхождение, его отрицание и современный подход.

Последняя глава, посвященная обрядам крещения, представляет собой скорее полемический анализ некоторых обычаев, нежели безусловное утверждение истинного обряда. Она скорее отражает основанное на Евангелии убеждение автора в том, что слова и действия по ходу акта Крещения должны не затемнять, а обогащать и раскрывать значение Крещения.

В заключение автор подчеркивает экуменическую значимость Крещения и выражает надежду на то, что различные церкви придут ко взаимному признанию, наряду с Крещением, и Святого Причастия.

Об авторе

ЭДМУНД ШЛИНК, профессор систематического богословия в Гейдельбергском университете, известен своими крупными работами «Теология лютеранских конфессий», «После собора», «Грядущий Христос и Грядущая Церковь», «Речь Победителя».

На этой странице нашего портала мы представляем небольшой фрагмент этой книги для ознакомления с содержанием, ракурсом и стилем повествования. Однако полная версия произведения также доступна на нашем сайте в виде рукописи в формате PDF. Подробнее об этом - внизу страницы.

4. Крещение младенцев

Из всего вышесказанного о соотношении Крещения и веры совершенно невыводимо то, что Церковь крестит детей и даже младенцев. Термин «Крещение младенцев» неточен и легко вводит в заблуждение, поскольку Церковь вовсе не крестит всех детей. Как правило, крестят либо детей крещеных родителей, приносящих их на Крещение, либо детей некрещеных родителей, которые сами желают креститься и приносят на Крещение своих детей, либо, в редких случаях, детей-сирот, усыновленных родителями-христианами. Во всех этих случаях, таким образом, мы имеем дело с детьми, которые вырастут в лоне Церкви. Следовательно, Крещение младенцев не означает Крещение всех детей, но лишь тех, кто был рожден в лоне Церкви. А значит, термин «Крещение младенцев» гораздо уже, чем кажется. Впрочем, даже при всех этих оговорках неизменным остается тот факт, что младенцы не могут сознательно поверить, не могут исповедать свой грех и веру, не могут придти по своей воле, но их нужно на Крещение приносить. Вместе с тем различие между младенцами и детьми, которые хотя бы могут осознать акт Крещения или даже дать свое согласие, не играет никакой роли в традиционной практике Крещения младенцев. Проблема Крещения младенцев – это проблема соблюдения правильного порядка в отправлении данного Таинства. В этом отношении данный вопрос следует включить в последнюю главу учения о Крещении, разбирающую «обряды Крещения». Всякий вопрос, касающийся церковного порядка, – это одновременно и догматический вопрос. И это особенно справедливо в отношении Крещения младенцев. Здесь все аспекты понимания Крещения сходятся особенным образом. Здесь мы имеем дело не только с соотношением веры и Крещения, но и с соотношением Крещения и деяния Божия, а также с соотношением Крещения и Церкви. По этой причине мы отделим Крещение младенцев от анализа других проблем, связанных с формами совершения Крещения. Мы рассмотрим его в заключение двух взаимосвязанных глав (2 и 3), то есть как заключение к учению о спасительном деянии Божием в Крещении и учению о совершении и принятии Крещения.

а. Истоки Крещения младенцев и отказ от него.

Касательно времени зарождения практики Крещения младенцев ведутся споры. С историко-критической точки зрения, бытовавшей в начале XX века, древняя Церковь не практиковала Крещение младенцев, однако с 20-х годов это мнение подверглось основательной критике со стороны Альбрехта Оепке,²⁴ Иоганнеса Лейпольда,²⁵ Иоахима Иеремиаса²⁶ и Оскара Куллманна.²⁷ И. Иеремиас наиболее полным образом выдвинул аргументы в пользу допущения, что Крещение младенцев все же практиковалось в древней Церкви, а также тезис о том, что дети, рожденные до Крещения своих родителей, с самого начала крестились вместе с ними, хотя это еще не практиковалось в отношении детей, рожденных в христианских семьях. Проверяя отдельные доводы Иеремиаса, Курт Аланд²⁸ пришел к выводу, что Крещение детей возникло не ранее II века, тогда как практика Крещение младенцев зародилась лишь около 200 г. В настоящее время нас интересует конкретно Крещение младенцев. Следуя методу Аланда, мы начнем с самых ранних свидетельств, и оттуда будем искать более древние следы.

(1) Первые достоверные свидетельства о Крещении младенцев появляются около 200 г.

В своем трактате «Против ересей» (после 180 г.) Ириней разъясняет утверждение, что Иисус «пришел спасти», прибавляя фразу: «всех, говорю, которые через Него родились свыше для Бога: младенцев [infantes], детей [parvulos], мальчиков, юношей и стариков».²⁹ Контекст говорит об Иисусе, «освящающем всякий возраст и то время, которое посвящено Ему», но этот факт нельзя использовать в качестве опровержения того, что «рождение свыше» (renasci) является формальным термином, обозначающим Крещение.³⁰ Из чего следует вывод о том, что в галльских церквях младенцев крестили уже во II веке.

Церковный устав Ипполита, появившийся в Риме около 215 г., содержит следующее повеление: «Сначала крестить нужно малышей. Кто может говорить за себя, пусть говорит».³¹ Эти утверждения встречаются как в латинском тексте, так и в восточных переводах данного церковного устава. Поскольку в пользу Крещения младенцев свидетельствуют и другие источники того периода, едва ли мы имеем дело с более поздними вставками.³² Ввиду самого характера церковного устава логично допустить, что Крещение младенцев практиковалось и до Ипполита весьма продолжительное время. Ведь, как правило, церковные уставы того времени не устанавливали новых порядков, но лишь вносили поправки сообразно с требованиями времени, делая это, главным образом, посредством объединения уже существующих уставов.

Из трактата Тертуллиана о Крещении ясно, что в африканских церквях младенцев крестили уже в 200 г. Сам Тертуллиан выступал против этой практики: «Пусть они (дети) «приходят», когда подрастут; пусть «приходят», когда уже в состоянии учиться, когда им можно будет сказать, куда «приходить»; пусть становятся христианами, когда смогут познать Христа».³³ Следовательно, главная причина такого предостережения в том, что дети не способны понимать и принимать свои собственные решения. Против Крещения младенцев Тертуллиан далее говорит: «Зачем невинный возраст спешит получить отпущение грехов?»³⁴ Это предложение, кажется, противоречит тому, что Тертуллиан написал в своем сочинении «О душе», что «практически ни одно рождение не является чистым».³⁵ Вероятно, это противоречие разрешилось бы, если бы в данном сочинении упоминались только язычники, тогда как в трактате о Крещении – дети родителей-христиан, те, кого Тертуллиан считает освященными на основании 1-го Послания к Коринфянам 7:14.³⁶ Дальнейшим доводом против Крещения младенцев является опасность, угрожающая крестным родителям, которым безвременная смерть может помешать исполнить свое обещание, или же они могут разочароваться тем, каким ребенок растет.³⁷ Кроме того, Тертуллиан увещевает девиц и вдов откладывать Крещение ввиду опасности впасть в искушение. Но нигде Тертуллиан не возражает против Крещения младенцев, мотивируя это тем, что оно, якобы, является нововведением. Скорее, его возражения предвосхищают тот этический ригоризм, который впоследствии привел Тертуллиана к монтанизму. Он понимал Крещение не как вспоможение в борьбе с грехом, а скорее как «тяжкое бремя».³⁸ Важно также отметить, что, несмотря на все свои контрдоводы, Тертуллиан нигде не оспаривает действенность Крещения младенцев; он лишь считает, что «полезней»³⁹ его отложить. Из его комментариев нельзя заключить, что отсутствие практики Крещения младенцев привело, в конечном итоге, к разрыву с Церковью. Совершенно очевидно, что в то время Крещение младенцев еще не утвердилось в африканских церквях. Во времена Киприана, впрочем, оно утверждено достаточно прочно. В письме к Фиду Киприан ссылается на собор в Карфагене, состоявшийся около 251г., который постановил, что младенцев надлежит крестить сразу после рождения, а не на 8-й день.⁴⁰

Около 240 г. Ориген в своих гомилиях по Луке и в комментариях к Посланию к Римлянам упоминает Крещение младенцев трижды.⁴¹ Если Ипполит называл апостольским свой церковный устав в целом, то Ориген применял это наименование конкретно к Крещению младенцев: «Церковь приняла предание от Апостолов крестить также и младенцев».⁴² Ориген, кроме того, указывал, что даже младенец, которому всего один день от роду, несвободен от греха. Из этого аргумента совсем не обязательно вытекает заключение, что в то время Крещение младенцев только начинало зарождаться как практика. Ведь даже неизменные церковные обряды могут однажды подвергнуться теологическому осмыслению – и по самым разным причинам. Поскольку вышеупомянутые сочинения Оригена были написаны в Палестине, остается лишь гадать, относятся ли его высказывания на счет Крещения младенцев исключительно к этой местности или также к другим областям, которые он посещал. Последнее, впрочем, более вероятно, поскольку он ссылается на апостольское предание.

Таким образом, начиная с 200 г., о Крещении младенцев свидетельствуют документы самых разных церковных областей. Примечательно то, насколько эта практика считалась самоочевидной. Нигде мы не находим ссылок на контрдовод – что Крещение младенцев, якобы, было нововведением. Несомненно, данная практика не зародилась лишь около 200 г. Даже Тертуллиан признавал действенность этого Крещения, хотя и отвергал его. Вместе с тем нельзя заключить, что Крещение младенцев было равно распространено во всех церковных областях. В частности, нельзя предположить, что оно было везде обязательным. Во всяком случае, в Африке столь строгий церковный порядок становится бесспорным лишь с появлением письма Киприана к Фиду.⁴³ Из византийской и каппадокийской традиций мы узнаем, что даже во второй половине III века Крещение детей родителей-христиан отнюдь не являлось общим правилом. Что касается отсрочки Крещения,⁴⁴ то не совсем понятно, делалось ли это по причине того, что данная практика еще не была закрепленной в Церкви, или же в силу того, что у людей, как у Тертуллиана, со временем возникали сомнения в отношении уже существующей практики. В пользу последнего свидетельствует увещевание Григория Богослова. Он предлагал откладывать Крещение, пока ребенку не исполнится трех лет, когда он уже может как-то воспринять акт Крещения. Однако при смертельной опасности младенца следовало крестить немедленно. Немедленное Крещение детей родителей-христиан и отсрочка Крещения практиковались бок о бок в одной и той же церкви. В отличие от Тертуллиана великие каппадокийцы выступали против отсрочки Крещения, настаивая, что Крещение – это не дар, который подвергается опасности и должен быть всячески оберегаем, а вспоможение в духовной брани. В ходе полемики между Августином и Пелагием Крещение младенцев было уже общей посылкой, принимаемой обеими сторонами.

(2) Если вернуться от этих неоспоримых свидетельств назад во II век, то мы не найдем никаких убедительных подтверждений существования практики Крещения младенцев. В том, что сказано о Крещении в «Дидахэ» и первой «Апологии» Иустина, Крещение младенцев никак не упоминается, хотя и не исключается. То же самое справедливо в отношении сохранившихся текстов о Крещении, относящихся к послеапостольскому и раннему святоотеческому периоду. Исключение составляет «Апология» Аристида, однако из нее мы можем с уверенностью почерпнуть лишь то, что Крещение совершалось над детьми, достигшими обучаемого возраста.⁴⁵ Речения Поликарпа, так же, как другие свидетельства из Деяний мучеников, покрывающие продолжительный период времени, в течение которого эти свидетели служили Христу с самого детства, не дают основания с уверенностью апостериорно заключить, что они были крещены еще в младенчестве. Надписи также не содержат каких-либо однозначных сведений. С другой стороны, развитие катехизации не дает нам основания с уверенностью утверждать, что особые случаи Крещения младенцев были полностью исключены.

Новый Завет также не содержит однозначных свидетельств за или против Крещения маленьких детей. Здесь мы можем лишь делать апостериорные выводы. Особое значение имеют утверждения Павла (1 Кор. 1:16) и Луки (Деян. 11:14; 16:15,33; 18:8) о Крещении целыми «домами». Однако слово «дом» в Ветхом и Новом Заветах может означать множество разных вещей,⁴⁶ так что неверно говорить об однозначности «формулы oikos».⁴⁷ Перечисленные фрагменты, впрочем, указывают на то, что в процесс была вовлечена вся семья, а это в принципе включает детей, рабов и их детей. Разумеется, в текстах не сказано, что в домах, упомянутых Павлом и Лукой, были дети или, более того, младенцы. Единство семей также встает во главу угла в списках обязанностей, особенно в дейтеропавловых Посланиях с их увещеваниями для мужей и жен, родителей и детей, рабовладельцев и рабов. Впрочем, они не указывают, совершалось ли Крещение над детьми, и если совершалось, то когда. Тем не менее, исходное понимание семьи как общности во Христе столь важно для нашего вопроса, что исключить возможность Крещения младенцев в раннем христианстве было бы трудно.

Выводы, сделанные на основании крещения прозелитов, включавшего детей, еще более неоднозначны. С одной стороны, невозможно окончательно доказать, что это крещение было широко распространенным явлением к моменту образования первой христианской общины, а с другой – нельзя однозначно доказать, что христианская практика Крещения младенцев восходит к крещению прозелитов. На основании ритуалов посвящения, практиковавшихся в культах мистерий, также нельзя сделать никаких выводов, поскольку в них не включались младенцы. Другие доводы, основанные на Новом Завете, также неубедительны: например, ссылка на соответствия между фрагментами Мф. 18:3, Мк. 10:15 (Лк. 18:17), и Ин. 3:5,⁴⁸ или толкование Деяний 2:38, приложенное к детям присутствовавших людей,⁴⁹ тогда как именно у Луки это вполне может означать грядущие поколения. Кроме того, раннехристианская практика Крещения младенцев не является бесспорным следствием употребления фразы «не препятствуйте» в нескольких Новозаветных повествованиях о Крещении, так же, как в синоптической традиции благословения Иисусом детей,⁵⁰ хотя здесь и не исключено использование формулы. Также отрывок из 1-го Послания к Коринфянам 7:14 не может быть аргументом в пользу Крещения младенцев, поскольку здесь сказано не только об освящении детей, но и неверующего мужа. В данном тексте вводится дополнительная концепция освящения, помимо освящения, принимаемого в Крещении, а посему здесь скорее прослеживается довод против Крещения младенцев, чем за него.

Таким образом, на основании Нового Завета Крещение младенцев не может быть ни подтверждено, ни опровергнуто. Открытым остается вопрос о том, объясняется ли факт отсутствия достоверных свидетельств об этой практике ранее (примерно) 200-го года поздней датой возникновения Крещения младенцев, поздней датой возникновения теологического осмысления данной практики, или случайным совпадением сохранившихся источников. Очевидно, однако, что Крещение маленьких детей было достаточно распространено уже во II веке, не являясь при этом обязательной повсеместной практикой.

(3) Предостережения Тертуллиана в отношении Крещения младенцев и отсрочки Крещения в IV веке, о которых упоминается в византийских и каппадокийских источниках, фундаментально отличаются от отрицания действительности Крещения младенцев и требования перекрещивать тех, кто был крещен в младенчестве. Свидетельства о таком отрицании появляются лишь в XVI веке. Это одна из самых характерных черт баптистского движения, зародившегося в Цюрихе, которое, после скорого истребления его вождей, продолжило свое существование среди меннонитов, а затем, совершенно иным образом, в баптистских братствах. Эти движения апеллировали не только к Новому Завету и ранней Церкви,⁵¹ но также и к более поздним отпочкованиям от большой Церкви, в особенности к альбигойцам и вальденсам. Впрочем, альбигойцы полностью отвергли водное Крещение, а вальденсы – постольку, поскольку они отрицали действенность всех Крещений, совершенных в католической церкви, – возможно, они подпали под влияние донатистских концепций, которые ничего не имели конкретно против Крещения младенцев. Предысторию баптистского движения проследить сложно, поскольку документы о многочисленных древних и средневековых ответвлениях от официальной церкви по большей части утеряны. Между тем существует множество свидетельств в пользу заключения о том, что отрицание Крещения младенцев в принципе появилось лишь в XVI веке как результат нового понимания личности и ее роли в освящении.

б. Отдельные теологические аргументы за и против Крещения младенцев

Вопрос о теологическом обосновании Крещения младенцев следует отличать от исторического вопроса о его зарождении. Даже если возможно было бы доказать исторически, что древняя Церковь практиковала Крещение младенцев, это еще не служило бы теологическим обоснованием данной практики. Даже тот факт, что Крещение младенцев стало практиковаться повсеместно через несколько веков, не может заменить теологического обоснования. Что, если это было обусловлено какими-то свойственными времени общественными факторами, такими факторами, которые не позволяют нам делать универсально значимых основополагающих выводов? Кроме того, заявлять вслед за Лютером, что Бог мирился с Крещением младенцев так долго,⁵² и что «Бог во все времена давал великие и святые дары многим, кто был крещен в младенчестве, просвещал и укреплял их Святым Духом и пониманием Писания»,⁵³ – едва ли убедительный аргумент. Ведь эти духовные дары вполне могли быть благословением Слова Божия или Святого Причастия вопреки Крещению в младенчестве. Напротив, тот факт, что в первые века Крещение младенцев закрепилось повсеместно лишь в результате постепенного процесса, вовсе не является доводом против его истинности. Даже если можно было бы доказать, что в контексте той миссионерской ситуации, в которой развивалась раннее христианство, детей не крестили нигде, это не опровергнуло бы истинности Крещения младенцев. Существовали другие вопросы: например, вопросы церковного порядка, вопросы, касающиеся богослужения и церковных должностей, когда Церкви приходилось вносить изменения в свете новых ситуаций и новых задач. Посему мы должны обратиться к теологическим доводам за и против Крещения младенцев.

Удивительно, что в истории теологии Крещения аргументы в пользу Крещения младенцев весьма редки и появляются в документах достаточно поздно. Напрашивается вывод о том, что Крещение младенцев было столь самоочевидным и непроблематичным, что любая попытка его обосновать выглядела просто излишней. Ириней утверждал, что Иисус дарует освящение всем возрастам, а Ориген указывал на апостольские истоки Крещения младенцев и на реальность греха в качестве дополнительного довода в его пользу. Однако только во времена Августина и его полемики с Пелагием была выработана основательная аргументация в связи с этим. Но даже и здесь не совсем понятно, отстаивал ли Августин, главным образом, Крещение младенцев, или же его прежде всего интересовало то, как универсальная практика Крещения младенцев служит аргументом против Пелагия и его отрицания первородного греха. В свое кратком пояснении к учению о Крещении младенцев Фома Аквинский воздержался от использования конкретных аргументов из Нового и Ветхого Заветов (например, Крещения «домами» и обрезания) и ограничился, по сути дела, только ссылками на первородный грех и на веру Церкви.⁵⁴ На вопрос о вере детей он ответил разграничением "habitus fidei" и "actus fidei."⁵⁵ Изложение конкретных доводов в пользу Крещения младенцев начинается лишь в ходе дискуссий между реформаторами и анабаптистами. Это справедливо особенно в отношении Лютеровского сочинения «Двум пасторам об анабаптизме»⁵⁶ и Кальвиновского труда «Наставления в христианской вере».⁵⁷

В настоящее время мы не можем прослеживать историю каждого отдельно взятого теологического аргумента, выдвинутого противоборствующими сторонами за и против Крещения младенцев. Мы ограничимся лишь систематическим обзором некоторых наиболее часто используемых библейских ссылок.

Снова и снова в пользу Крещения малых детей цитируется заповедь из Евангелия от Матфея, глава 28. Заповедь носит всеобщий характер. Воскресший Христос посылает Своих учеников научить языческий мир, «все народы». Ни о каких исключениях в тексте не сказано. Следовательно, дети также включены в данную заповедь Крещения. «Научение» надлежит совершать посредством Крещения и учения. Данная последовательно также подводит к выводу о том, что заповедь Иисуса включает Крещение младенцев, причем учение следует за Крещением. Впрочем, в данной заповеди Крещения дети и не упоминаются и не исключаются непосредственно. Последовательность «Крещение — учение» необязательно должно быть хронологической. Несмотря на то, что учение должно следовать за Крещением, здесь также вполне может подразумеваться учение, предшествующее Крещению, и принятие этого учения верой.

В пользу Крещения младенцев часто приводится рассказ о благословении Иисусом детей (Мк. 10:13-16; Мф. 19:13-15 и Лк. 18:15-17), так называемое «детское Евангелие» – отчасти и в литургии Крещения. Рассказ повествует о малых детях, которых приносят к Иисусу, и которых Лука однозначно называет «младенцами». Слова Иисуса «ибо таковых есть Царствие Божие», пожалуй, следует рассматривать как синтетическое, а не аналитическое суждение, то есть Иисус «присуждает» этим детям Царствие Божие и Своим «благословением» дарует им участие в нем (Мк. 10:16). Поскольку принятие Царства Божия и приобщение Христу невозможно разделить между собой, делается соответствующий вывод на основании данного текста, что если к Иисусу приносили детей, и Он давал им участие в Царствии Божием, то у Церкви есть право и обязанность предавать младенцев в собственность Христу через Крещение. Впрочем, текст не содержит ни повеления в адрес учеников продолжать благословлять детей, ни заповеди крестить их. Крещение в нем никак не упоминается непосредственно.

Ссылка на обрезание играет весьма важную роль, особенно в реформатской традиции. Послание к Колоссянам 2:11 действительно называет христианское Крещение обрезанием. «В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым; быв погребены с Ним в крещении…». Однако не сама Новозаветная метафора, а главным образом понимание взаимосвязи Ветхого и Нового Завета, а также тождественности Божественного обетования, данного в обрезании, обетованию Крещения, подводят к заключению, что если обрезание совершалось над младенцами в Ветхом Завете, то и Церковь имеет право и обязанность крестить детей, рожденных в ее лоне. Поскольку различия между обрезанием и Крещением заключаются лишь в обрядовой стороне, но не в обетовании Божьего Завета, заключения по аналогии относительно времени обрезания и времени Крещения вполне уместны и даже обязательны.⁵⁸ Вместе с тем, несомненно то, что различие между Новым и Ветхим Заветами, так же, как противопоставление Павлом Крещения и обрезания не были в данном случае вполне учтены. Лютер совершенно правильно использовал аргумент обрезания лишь второстепенным образом ввиду различия между двумя Заветами и их знаками. Фома Аквинский избегает этой ссылки вообще. Признавая подготовительное и типологическое значение обрезания, он подчеркивал новизну Крещения, данного пришествием Христовым, по отношению к обрезанию.⁵⁹

Поскольку, согласно взглядам Кальвина, в Новом Завете были изменены лишь «внешняя форма, структура и отправление», но не «сущность» Ветхого Завета,⁶⁰ Ветхий Завет можно использовать и в другом отношении в качестве довода в пользу Крещения младенцев. Исходя из учения о единстве Заветов, делали вывод о том, что поскольку дети в Ветхом Завете были святым семенем, то и детей христиан следует почитать святыми, и посему их нельзя лишать Крещения, знака Нового Завета. Если «Завет тверд и незыблем, то сегодня он применим к детям христиан не меньше, чем в Ветхом Завете к детям иудеев. Если же они причастники обозначаемого Завета [именно в силу того, что они рождены от родителей-христиан], то зачем их лишать знака [а именно, Крещения]?»⁶¹ Кальвин изложил данный аргумент весьма подробно. В этом же свете он рассматривал стих из 1-го Послания к Коринфянам 7:14. Подобно детям иудеев, «дети христиан почитаются святыми; и даже если они рождены в семье, где всего один верующий родитель, они, по свидетельству Апостола, отличаются от нечистого семени идолопоклонников». По этой причине в детях христиан Завет должен быть «запечатлен» посредством Крещения.⁶² Здесь Кальвин строит свой аргумент не на основании собственно физического рождения от родителей-христиан, а на основании обетования Завета, которое Бог дал всем поколениям Своего народа. Тем не менее, физическое рождение в самом деле приобретает здесь освящающее и обновляющее значение, чуждое Новозаветному пониманию Церкви как народа Божия, призванного из мира. Кроме того, физическое рождение, по-видимому, не оставляет Крещению никакой особой роли, кроме подтверждения и запечатления освящения, которое уже было получено в силу рождения.

Основной аргумент против Крещения младенцев состоит в том, что в Новозаветных повествованиях покаяние, вера и желание креститься предшествуют Крещению, и что кандидат должен сам проявить инициативу и придти к Крещению. Помимо этого, нередко условием для принятия водного Крещения ставится опыт Крещения Святым Духом. Хотя в повествованиях Книги Деяний принятие Евангелия и, соответственно, покаяние и вера предшествовали принятию Крещения, следует также принять во внимание тот факт, что в многочисленных утверждениях о Крещении в Новозаветных Посланиях чрезвычайно редки ссылки на веру, предшествующую Крещению, а значит, и на последовательность «вера — Крещение». Скорее они напоминают о спасительном деянии Божием в Крещении и призывают к жизни, приводящей благодаря вере к этому основополагающему деянию. Они говорят не об опыте Крещения как таковом, а скорее о возрождающем деянии Божием, совершенном раз и навсегда, которое надлежит со всей серьезностью принимать верой и воплощать в поступках снова и снова. Кроме того, Новозаветные повествования о Крещении упоминают получение дара Святого Духа до Крещения чрезвычайно редко. Как правило, этот дар дается как следствие Крещения.

Кроме того, против Крещения младенцев выдвигается аргумент, что в Западном христианстве оно, по большей части, совершается обливанием или окроплением, а не погружением, и, таким образом, теряется образ погребения и воскресения со Христом. Однако предположить, что в древней Церкви Крещение совершалось в большинстве своем через погружение, весьма сложно ввиду скудности водных ресурсов на Ближнем Востоке. Кроме того, символическое толкование акта Крещения, которое при этом подразумевается, едва ли вообще играло какую-то роль в древней Церкви.

Мы могли бы продолжать разбирать отдельные аргументы, основанные на Библии, однако если бы доказательство или опровержение Крещения младенцев зависели исключительно от отдельных аргументов, то его правомерность нельзя было бы ни доказать, ни опровергнуть. Ведь подобные отдельные аргументы отчасти несостоятельны и отчасти неуместны. Говоря в общем, при анализе отдельных аргументов за и против мы должны опасаться «библицизма», который позволяет христианам делать лишь то, что ясно заповедуется в Библии, и запрещает все, чего в ней прямо не заповедуется. Подобное законничество сделало бы христианство неспособным исполнить свое Богом отведенное предназначение в истории.

Решение за или против Крещения младенцев нужно принимать не на основании исторических сведений о его истоках и не на основании отдельных аргументов. Мы должны выйти за рамки этих аргументов и найти теологические контексты, в которых эти аргументы черпают свою значимость. Доказательство правомерности Крещения младенцев или ее опровержение будет зависеть, главным образом, от совокупности доводов, а не от отдельных аргументов подобного рода. Каковы же эти основополагающие посылки?

Можно предположить, что в полемике вокруг Крещения младенцев проявляются различные взгляды на антропологию, что отчасти действительно так. Это особенно очевидно в том, что Ориген, Киприан и Августин в свете своего понимания первородного греха признавали Крещение младенцев, тогда как Тертуллиан, говоривший о «невинном возрасте», критиковал его.⁶³ Поэтому Аланд усматривает в историческом развитии догмата о первородном грехе «внутренний стимул»⁶⁴ к распространению и признанию Крещения младенцев. Но даже независимо от спорного вопроса о том, существовало ли представление о невинности детей на заре истории Крещения,⁶⁵ и если да, то в каком виде, антропологию нельзя считать решающим фактором в вопросе о правомерности или неправомерности Крещения младенцев. Крещение младенцев практиковалось еще до того, как учение о первородном грехе окончательно оформилось, а Иоанн Златоуст крестил детей вопреки своему убеждению, что они безгрешны. Учение о первородном грехе не столь последовательно закрепилось на Востоке, как на Западе, однако Крещение младенцев стало универсальной практикой и на Востоке. С другой стороны, отрицание первородного греха отнюдь не свойственно баптистскому движению. Так, к примеру, Бальтазар Губмайер однозначно признал учение о первородном грехе,⁶⁶ хотя и склонялся к взглядам Эразма в отношении свободы воли. «Послание о пятикратном плоде истинного покаяния» (1550)⁶⁷ Пилграма Марбека показывает то, каким глубоким и полным было понимание греха в баптистских кругах. Но самое главное – учение о первородном грехе было признано во всей своей суровой полноте при появлении английских баптистов, которые отвергли Крещение младенцев, исходя из Кальвиновского учения о грехе и предопределении. Этот Кальвиновский контекст повлиял и на позицию немецкого баптиста Иоганна Герхарда Онкена.⁶⁸ В истории баптистского движения действительно прослеживаются пелагианские примеси, однако, как известно, подобные тенденции были присущи и церквям, сохранившим Крещение младенцев.

Какой бы важной ни была связь между Крещением и антропологией, решающим фактором в принятии решения относительно Крещения младенцев должно быть понимание самого Крещения и тесно связанное с ним понимание Церкви. Только во взаимосвязи с этими двумя факторами можно ответить на спорный вопрос о соотношении веры и Крещения. С другой стороны, пока проблема Крещения младенцев рассматривается исключительно как проблема хронологического соотношения веры и Крещения, мы лишь скользим по поверхности.

Полный текст этой книги доступен в виде рукописи в формате PDF. Этот формат может быть использован для чтения на экране любого компьютера и многих других устройств (коммуникаторов, устройств для чтения электронных книг и т.д.). Его также можно распечатывать на локальном принтере для личного использования.

В 2019 г. эта книга была издана в печатном виде, совместно с издательством VERBUM. Больше об этом можно узнать в новом каталоге и в блоге фонда "Лютеранское наследие" (см. меню в верхней части сайта).