Евангелие и Писание. Взаимосвязь существенного и формального принципов в лютеранском Богословии.

Евангелие и Писание. Взаимосвязь существенного и формального принципов в лютеранском Богословии. Отчет комиссии по богословию и церковным связям Лютеранской церкви Синода Миссури, Ноябрь 1972. Перевод с английского: Константин Комаров. Все права на русский перевод принадлежат фонду "Лютеранское наследие". Этот материал доступен в форматах PDF и ePUB в новом каталоге фонда "Лютеранское наследие"

Предисловие

Лютеранская церковь всегда подчеркивала, что в основе ее веры и богословия находится Евангелие Иисуса Христа. Исторические лютеранские вероисповедания, как и лютеранские богословы во все времена учили, что оправдание Богом грешника по благодати, ради Христа, верою, является “главным артикулом” христианской веры и “тем, на чем церковь стоит или падает”. По причине важности роли, которую Евангелие играет в вере и богословии, некоторые теологи назвали его “вещественным [материальным] принципом” Лютеранства.

Лютеранство учит также, что единственным источником, правилом и нормою его учения и жизни является Святое Писание. Поскольку Лютеранство считает Писания самим Словом Божиим, оно отказывается признавать любую другую норму в своем богословии, или ставить любые другие труды и сочинения наравне с пророческими и апостольскими Писаниями Ветхого и Нового Заветов. Такая настойчивость в том, что одни лишь Писания являются источником и нормою [мерилом, стандартом] нашего учения, была названа “формальным принципом” Лютеранства[1].

Как отметил президент Лютеранской церкви Синода Миссури в своем обращении к конференции Синода 1971 года, в последние годы наблюдалась все возрастающая путаница в вопросе о правильном понимании взаимосвязи Евангелия и Писания[2].

Особого внимания заслуживают две проблемы. Одна из них — это то, что защитники авторитета Святого Писания иногда производят впечатление людей, ставящих Библию, а не Евангелие во главу угла и делающих ее основою — “существенным принципом” — своей веры. Эти немногие часто подвергаются критике, их называют “фундаменталистами”, или “библицистами”. Другая проблема связана со впечатлением, будто иногда Евангелие используется как норма богословия так, чтобы внушить мысль, что в церкви должна допускаться значительная свобода в тех вопросах, которые явно и определенно не относятся к Евангелию. Такая позиция подвергается критике и называется иногда “минималистской”[3], или “Евангельским сокращением[4]”.

На протяжении нескольких лет Комиссия по богословию и церковным связям (КБЦС) была вовлечена в дискуссии о правильном соотношении Евангелия и Писания. Ее предыдущие документы поддерживали авторитет Писания, подчеркивая при этом, что все Писание должно истолковываться с позиции Евангелия. Однако некоторое время назад стало очевидно, что данная тема нуждается в более всестороннем рассмотрении, и что к этому вопросу следует подходить особо с позиций наших исторических лютеранских вероисповеданий. Уже в 1969 году такое исследование было запрошено президентом Синода.

Новый импульс такому исследованию был дан в 1970 году, когда Английский округ направил в КБЦС памятное воззвание о подтверждении первичности Евангелия. Вдобавок ко всему, этот вопрос продолжает всплывать в других сферах исследования — особенно в тех сферах, которые имеют дело с истолкованием Библии и взаимоотношениями церквей.

Принимая во внимание проблемы, касающиеся соотношения между собою Писания [в целом] и Евангелия, данное исследование посвящается решению следующих вопросов:

I. Что подразумевалось под утверждением, что Евангелие — это норма Писаний?

II. В каком смысле Писание является источником и нормою Евангелия?

Данное исследование предлагается церкви, в надежде, что оно обеспечит руководство при изучении и обсуждении данного вопроса, который является жизненно важным для существования и деятельности церкви. Это попытка проложить курс, который не уклоняется ни к ловушке библицизма с одной стороны, ни к умалению Евангелия с другой стороны.

Сокращения:

АВ — Аугсбургское Вероисповедание

Ап — Апология АВ

ЭФС — Эпитомия [конспективное изложение] Формулы Согласия.

БК — Большой катехизис

ША — Шмалькальденские артикулы

КК — Краткий катехизис

ДИФС — Детальное изложение Формулы Согласия

* При цитировании Книги Согласия здесь и далее используется предварительное издание русской версии этой книги, выпущенное Фондом “Лютеранское Наследие” в 1996 г. Мы будем обозначать его аббревиатурой КС. Читателю, однако, следует иметь в виду, что предварительное издание Книги Согласия в настоящее время дорабатывается и уточняется, поэтому отдельные ее формулировки могут в дальнейшем претерпеть некоторые изменения. Фонд “Лютеранское Наследие” планирует издать окончательную версию русского перевода Книги Согласия в октябре 1997 года.

Евангелие и Писание

Введение

Утверждение о том, что “верою люди обретает прощение грехов", названо в Апологии Аугсбургского Вероисповедания “основною темою [главным артикулом] христианского учения” (КС, с.73). Хотя первая статья “Формулы Согласия” указывают на учения о сотворении, воплощении, освящении и воскресении, как на “основные артикулы нашей христианской веры” (КС, с.516-518), статья III говорит, что “артикул, касающийся оправдания верой (как говорится в Апологии), является главным артикулом всего христианского учения” (КС, с.542).

Ни один человек, понимающий лютеранские вероисповедания, не видит противоречия между процитированными выше заявлениями. В “Главных артикулах”[5] говорится, что “Евангелие, то есть [“которое учит”; Нем.: welches da lehrt), что Бог не за наши собственные заслуги, но ради Христа оправдывает тех, кто верует, что они приняты в благодать ради Христа” (КС, с.31), является самым главным артикулом всего христианского учения и самим сердцем христианской веры[6].

Но говоря так, они отмечают также, что Евангелие, которое, “строго говоря, является обетованием о прощении грехов и об оправдании через Христа” (КС, с.565), не есть единственный артикул, или даже не есть единственный важный артикул христианской веры.

В “Символах” говорится, что среди главных артикулов всего христианского учения пункт, который учит, что люди “оправдываются даром ради Христа, верою” (КС, с.31) является самым главным. “Символы” утверждают первостепенность Евангелия (Ап.IV, ША II), но отнюдь не таким образом, что остальные статьи христианского учения считаются маловажными или незначительными.

В переводе Апологии, выполненном Ионасом, отмечается, что учение о том, что мы оправдываемся даром, верою, когда веруем, что Бог ради Христа примирился с нами, есть “принципиальный вопрос всех Посланий, да и вопрос всего Священного Писания” (КС, с.88). Принимая во внимание это утверждение, а также то, что говорят “Символы” о “чуждой” и “надлежащей” работе Божией (а именно — что Бог осуждает ради того, чтобы явить милость, см. Ап.XII, ЭФС V и ДИФС V), с “Символами” полностью согласуется утверждение, что Писание было дано нам, прежде всего, ради Евангелия. Хотя никто не может отстаивать утверждение, что, согласно “Символам”, только Евангелие является, дескать, Словом Божиим[7], однако совершенно верно, что Евангелие является последним и окончательным словом, которое Бог говорит нам в Писаниях.

Главною и центральною темою Библии является весть о том, что Бог ради Христа хочет проявить милость Свою по отношению ко грешникам. До тех пор, пока человек не слышит этого голоса Евангелия (Ап. IV; XII), то есть, голоса с небес, объявляющего устрашенным сердцам о прощении (АВ XXV; Ап.XII), все Писание не достигает своей цели. Вот почему в Апологии говорится, что Евангелие “особым образом служит ясному и правильному пониманию всех Священных Писаний, ... открывает дверь во всю Библию” (КС, с.73).

I. Евангелие, как норма [эталон] Писаний

А. В каком смысле Евангелие является нормою Писаний

Когда термин “Евангелие” используется в том смысле, в каком о нем говорят Лютеранские Символы, а именно — для обозначения милостивого “обетования о прощении грехов и оправдания, ради Христа” (КС, с.80; сравн. ЭФС V и ДИФС V), тогда действительно оно является нормою в Писании. Например, фрагменты, говорящие о наградах, не должны трактоваться так, чтобы люди возомнили, будто они могут заслужить благосклонность Божию (Ап. IV). Известно утверждение, что всякое учение или действие, которое лишает Христа Его чести и славы, которое хоронит Евангелие и упраздняет обетования, не может не противоречить Писаниям.

Евангелие дает нам своего рода “практический метод”, или норму, применимую ко всему Писанию, а именно — что Писание не может быть направлено против Христа и не может противоречить главному артикулу о даре прощения грехов по благодати, верою в лишь только Его посредничество.[8]

Б. В каком смысле Евангелие НЕ ЯВЛЯЕТСЯ нормою Писаний

1. Оно не является нормою в том смысле, что оно будто бы упраздняет Закон Божий и Его установления.

Между Евангелием и Библией нет противоречий.

То, что Павел проповедовал Евангелие, не помешало ему сказать: “Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость” (Ефес.6:1). Проповедуемое Павлом Евангелие запрещает учить, что детям следует повиноваться родителям, дабы заслужить спасение, но оно никоим образом не запрещает учить тому, что дети должны слушаться родителей.

Важно отменить, что “Символы” задают два вопроса об учении или деянии: (1) Что оно порождает по отношению к Евангелию о даре благодати Божией всем грешникам во Христе Иисусе? (2) Имеет ли оно библейское обоснование?

Апология отвергает молитвенное взывание к святым на том основании, что это, во-первых, лишает Христа причитающейся Ему чести и славы (XXI), а во-вторых — что нет об этом “никаких свидетельств Святого Писания” (КС, с.229 и др.) Лютер отвергает мессу как ужасную мерзость потому, что она идет вразрез с главным артикулом нашей веры (ША, II), он утверждает, что при отправлении Святого Причастия хлеб остается хлебом лишь на том основании, что это учение “находится в полном согласии со Святыми Писаниями”, а именно — с 1Кор.10:16 и 11:28 (ША III).

При том, что Символы всегда озабочены тем, как учение соотносится с Евангелием[9], они без колебаний обращаются непосредственно к Писанию, чтобы доказать что-либо, потому что они знают, что учение, прочно основывающееся на Писаниях, не может быть враждебным к Евангелию. Они уверены, что Писания, дарованные нам ради Евангелия, не преподают учений, противоречащих Евангелию. Истинное и верное Евангелие не отрицает того, что воистину является библейским.

Евангелие не упраздняет Закона

Когда чье-то “евангелие” делает тщетными указания Господа, относящиеся к личной и общественной жизни Его чад, то, похоже, что такое “евангелие” отличается от того, которому учат Павел и лютеранские Символы. Легко понять, почему их учения несовместимы с “евангелием”, говорящим об искуплении с точки зрения того, что Бог делает сейчас в общественно-политических структурах, вместо того, чтобы призвать нас к упованию на то, что Он совершил раз и навсегда на Голгофе.[10] Когда таким “евангелием” вытесняется Писание, как норма нашего учения и нашей жизни, трудно уловить в этом заблуждение, поскольку все, что происходит вокруг нас [действительно] является частью того, что Бог делает сейчас. Но утверждение о том, что люди должны повиноваться Богу и о том, что Его воля, выраженная в Священных Писаниях, по прежнему является нормою поведения для Его чад и для церкви, не является отрицанием библейского Евангелия.

Когда Символы говорят: “Но чем же еще является знание Христа, если не знанием о добродетелях и заслугах Христа?” (КС, с.90), и [когда они утверждают] что мы должны “воспользоваться Христом” (КС, с.130), они не имеют в виду, что знать Христа — это значит понимать, что Бог делает через Него сейчас, в процессе непрерывного творения, равно как они не имеют в виду и того, что мы должны “использовать” Христа, “открываясь для будущего”, то есть принимая изменения в общественной и политической структурах, как искупительное “продвижение к новому”[11].

Когда Апология говорит, что “все, обетованное Богом ради Христа, непременно исполнится” [Лат.: praestet] (КС, с.90), это не указывает на изменение, которое Бог обещал произвести через Христа в общественной и политической системах, через которое Он, якобы, и произведет спасение, как кульминацию некоего “всеобъемлющего процесса”. Апология просто имеет в виду, что Бог , по обетованию Своему, несомненно простит уповающих на Христа и верующих в обетование, распространяемое по миру посредством Евангелия, а именно — что Бог будет милостив к тем, кто уповает на имя Христа, “как на цену, которой мы искуплены” (КС, с.90).

Символы имеют в виду, что мы знаем Христа, только когда знаем, что в Нем мы имеем прощение грехов, и что мы должны продолжать полагаться на Него полностью для своего спасения (Ап., IV). Итак, мы знаем Его благословения, и мы продолжаем использовать Его. “Евангелие, по существу, является заповедью, предписывающей нам веровать в то, что Бог благосклонен к нам ради Христа" (КС, с.144), и оно не позволяет нам во имя Христа менять установления Божии, называя это торжеством нашей евангельской свободы!

Верующие пребывают В ЗАКОНЕ

Евангельская свобода[12] не является свободою от святой, неизменной воли Божией, явленной нам в Законе, — это свобода добровольно повиноваться ей, то есть повиноваться без принуждения, страха или необходимости заслуживать этим себе благосклонность Божию. Формула Согласия описывает функцию Закона в христианской жизни и поведении следующими словами:

“Ибо, хотя известно, что закон положен не для праведника, как свидетельствует апостол в (1Тим.1:9), но для беззаконных — тем не менее, это не следует понимать примитивно, в том смысле, что оправданные должны [или могут] жить беззаконно. Ибо Закон Божий был записан у них в сердце, и, также, первому человеку, сразу же после его сотворения, был дан Закон, согласно которому он должен был вести себя. Но значение слов Св.Павла заключается в том, что Закон не может обременять своим проклятием тех, кто был примирен с Богом через Христа, точно также, как он не должен раздражать возрожденных своим принуждением, потому что они находят удовольствие в Законе Божьем по своему внутреннему человеку” (КС, с.566).

Также в Формуле утверждается:

“Хотя истинно верующие, воистину обращенные к Богу и оправданные христиане освобождены и избавлены от проклятия Закона, все же они должны ежедневно проявлять себя [упражняться] в Законе Господнем... Ибо Закон — это зеркало, в котором точно отражается воля Божья и то, что угодно Ему” (КС, с.566).

Тот же артикул подчеркивает, что “доктрина Закона также необходима верующим для того, чтобы лишить их надежды на собственную святость и молитвы, а также возможности, ссылаясь на Духа Божьего, учреждать служение собственного образца [собственного изобретения], помимо Слова Божьего и Его заповеди” (КС, с. 569).

Но разве верующие не направляются Святым Духом? Формула Согласия говорит:

“Хотя истинно верующие действительно побуждаются Духом Божьим и таким образом, согласно внутреннему своему человеку, добровольно исполняют волю Божью — все же Святой Дух использует именно написанный Закон для их наставления, посредством чего истинно верующие также учатся служить Богу не согласно своим собственным помыслам, но согласно Его Слову и написанному Закону, являющемуся надежным правилом и критерием благочестивой жизни, того, как вести ее в соответствии с вечной и неизменной волей Божьей” (КС, с.566).

Хотя верующие не находятся более под Законом, они все же пребывают в Законе. В Формуле сказано: “Следовательно, они никогда не бывают без Закона, но, тем не менее, не под Законом, а в нем — они живут и ходят в Законе Господнем, и, тем не менее, ничего не делают по принуждению Закона” (КС, с.568).

2. Евангелие не является нормою в том смысле, что оно не является стержневым принципом, на основании которого развиваются все остальные учения

Когда лютеране говорят о существенном принципе богословия, они не имеют в виду основополагающий принцип, согласно которому может быть развито множество [весь спектр] учений. Это значит, что для лютеран Евангелие, или существенный принцип не является богословским “нормативом” в том смысле, что каждое поколение имеет свободу, а то и обязанность развивать из этого “основного принципа” доктринальную систему, возможно даже систему, сравнимую с господствующею мирскою точкою зрения.

Евангелие не является нормативом для богословия в том смысле, что начиная с него, как с фундаментальной предпосылки, развиваются другие статьи христианской системы, как условные, исторически обоснованные реакции на сиюминутную ситуацию, которую нужно будет пересмотреть в других обстоятельствах. Вся система лютеранского учения неизменно представляется как то, что взято “из Слова Божьего и основано твердо на нем” (КС, с.507), “также доказано [подтверждено] чистыми и неопровержимыми свидетельствами Святого Писания” (там же) и зиждется “на прочных и непоколебимых свидетельствах истины, отраженных в Слове Божьем” (Предисловие к Книге Согласия, КС, с.12).

Лютеранское учение, таким образом, названо “непреложной, неизменной истиной” (КС, с.510), и оно “должно оставаться единодушным пониманием и суждением [решением] наших церквей” (там же, с.509)[13].

Говоря о Библии, лютеране особенно отвергают представление о том, что Евангелие служит своего рода “центральным стержнем”, вокруг которого располагаются остальные библейские учения, являющиеся лишь “собранием выводов”, относящихся к какому-то конкретному времени и какой-то конкретной культуре. Лютеранское богословие не обращается к Евангелию за тем, чтобы соотнести с ним все остальное Писание. Евангелие не является нормой Писания в том смысле [таким образом], что только Евангелие является, дескать, нормою богословия. Это именно то “Евангельское сокращение[14]”, которое Лютер осуждает, как отвержение авторитета Писаний.

3. Евангелие не является нормою в том смысле, что оно допускает такой метод библейского исследования, который ставит под сомнение лютеранские предпосылки и предположения относительно Библии.

Все Писание авторитетно и надежно

Когда лютеране говорят, что Евангелие является нормою Писаний, они не имеют в виду, что до тех пор, пока Евангелие не отрицается, позволительно использовать метод библейского исследования, ставящий под вопрос лютеранские предположения о том, что такое Библия и какова она, или каким-либо образом ограничивающий авторитет всего Писания. Как наша комиссия уже объясняла в предыдущем документе, лютеране действительно “утверждают, что все богословские вопросы, возникающие в процессе любого истолкования, должны подниматься и решаться со ссылкою на этот основной вопрос, которым озабочено и в котором заинтересовано Писание”, то есть “правильное понимание Евангелия”. Однако лютеране добавляют, что в соответствие с лютеранскими Символами, наша церковь исповедует и признает пророческие и апостольские Писания Словом Божиим, вдохновленным Святым Духом, [и] безоговорочно подчиняется им, как единственному и цельному источнику, норме и авторитету в деле назидания церкви”. Лютеране исповедуют, что “канонические Писания Ветхого и Нового Заветов являются вдохновленным источником и нормою всей христианской проповеди и всего христианского учения” и признают, что “существует качественное отличие между богодухновенным свидетельством Святого Писания во всех его частях, словах и свидетельствах, ... и любою разновидностью человеческого выражения”.[15]

Библия — Книга Божия

Приводимые далее цитаты точно отражают весьма определенные и ясно высказанные предположения лютеранских Символов о том, какою Книгою является Библия.

Библия названа “Писанием Святого Духа” (Ап., Предисловие, КС, с.62). В ответ на пренебрежение к фрагментам Писания со стороны оппонентов, в Символах задается вопрос: “Неужели они полагают, что эти слова случайно и непреднамеренно 'вырвались'[16] у Святого Духа?” (КС, с.91, здесь и далее выделено авторами статьи). Аугсбургское Вероисповедание упоминает библейские фрагменты, воспрещающие “создавать традиции и прислушиваться их”, и спрашивает: “Разве Дух Святой напрасно предупреждал об этом?” (КС, с.57).

Поскольку Библия является “Писанием Святого Духа”, это “божественное Святое Писание” (АВ, XXVIII, Нем., лат: “Писания Божии”. См. также АВ XXVIII). Апология говорит, что когда оппоненты манипулируют библейскими фрагментами, они “извращают Слово Божие” (XII). Поскольку Писание является Словом Божиим, к нему “не может приравниваться ни одно человеческое писание” (КС, с.508. Обратите внимание на то, что очевидно подразумевается под этим различием между Писанием и “человеческими писаниями”).

В отличие от писаний отцов, в которых существует “огромное разнообразие” [magna dissimilitudo, то есть огромные различия], поскольку “они были людьми и могли заблуждаться”, Символы считают фрагменты Писания ясными и несомненными (Ап., XXIV). Символы полагают, что в Писаниях нет противоречий, присущих трудам людей, поскольку последние подвержены ошибкам. В единственном случае, где Символы упоминают мнимое противоречие в Писании, они [сами] предлагают решение, полностью устраняющее все трудности (Ап., XXIV). Символы не допускают, что Иеремия противоречит Моисею. Таким образом, Символам нет нужды отчитываться за противоречия с точки зрения библейских исторических масштабов, или принимать такую точку зрения на авторитет Писания, согласно которой — поскольку авторитет Писания зиждется исключительно на Евангелии — повсеместно встречающиеся в Писаниях противоречия не имеют никакого значения.

Евангелие является центром Писания

Согласно лютеранским Символам, Евангелие является центром Писаний. По этой причине они смотрят на все, о чем говорится в Писаниях, как на то, что непосредственно относится [имеет прямое отношение] к Евангелию, и утверждают: “Все в Слове Божьем предписано нам ... «чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду» (Рим.15:4)” (КС, с.623).

Поскольку Все Писание является Словом Божиим, записанным для нас, чтобы мы могли иметь надежду, Символы говорят: “Но, когда это утешение и надежда ослабляются или полностью устраняются посредством Писания, то явно и определенно, что такое понимание и истолкование идет вразрез с волей и предназначением Святого Духа” (КС, с.636).

Евангелие не ограничивает власти и авторитета Библии

Говоря о роли Евангелия, как нормы Писания, важно все же заметить, что одно дело — говорить, что в том случае, когда Писание истолковывается так, что при этом затмевается Евангелие — это противоречит воле и намерению Святого Духа, и совсем другое дело — говорить, что поскольку намерение Святого Духа заключается в провозглашении Евангелия, Он никогда не хотел, чтобы, скажем, Его Слово из Книги Бытие 1-11, понималось как свод исторических фактов, или что Он никогда не собирался утверждать, будто ввиду [на фоне] “вечной цели Евангелия” (АВ, XXVIII, лат.) относящиеся к церковной жизни апостольские указания могут быть отброшены.

Одно дело — тяготеть [стремиться] к Писаниям, чтобы еще полнее открыть то, как они свидетельствуют о Христе и повествуют о Его Евангелии; совсем другое дело — исследовать вопрос о том, как можно было бы оправдать Евангелием свободное обращение с Писаниями. В первом случае интерес человека заключается в стремлении увидеть и понять богатство и славу Евангелия, чтобы этим способствовать проповеди. Во втором же случае — интерес человека заключается в стремлении объяснить голословные “ограничения” и, так сказать, “изъяны” Библии, чтобы избежать затруднений в защите ее, как непогрешимого Слова Самого Бога, при этом поддерживая и утверждая ее авторитет.

Евангелие является нормою Писания в том смысле, что оно полностью запрещает такое понимание какого-либо библейского фрагмента, которое учит спасению делами. Оно не является нормою в том смысле, что постановка его в центр Писания санкционирует такой взгляд на Библию и такой метод ее истолкования, который в конечном счете отрицает, что вся Библия богодухновенна, что вся она является авторитетным Словом Божиим по всем вопросам, по которым она высказывается.

4. Евангелие не является нормою в том смысле, что оно позволяет пренебрежительно относиться к лютеранским принципам истолкования

Писания содержат точную информацию

Лютеране говорят, что Благовестие о прощении ради Христа, верою, является ключом, открывающим Библию, потому что Евангелие [Благовестие], в конце концов, является центром и основою [“сердцем”] библейского повествования. Но это не должно пониматься так, что до тех пор, пока эта главная весть не утрачена или не искажена, не имеет никакого значения — как человек, исследующий [изучающий] Писание рассматривает и истолковывает литературные источники, служащие “средством передачи” этой вести. Цель Писаний — умудрить нас ко спасению. Однако В то же время Писание намерено дать нам информацию и о других явлениях и событиях (2Тим.3:15-17).

Например тот факт, что четыре Евангелия являются исповеданиями, написанными в форме исторических рассказов, ни в коем случае не исключает того, что они представляют собою абсолютно истинные и точные исторические свидетельства, составленные в форме исповеданий и, таким образом, их следует читать и понимать как истинные повествования [исторические отчеты] о жизни и служении Иисуса. Справедливо, что отчеты о словах и делах Иисуса приходят к нам в документах, содержащих проповеди ранней церкви. Однако без логического принуждения [логического “насилия”] этот факт не может быть использован в качестве главного обоснования аргумента, используемого для доказательства того, что эти отчеты во всяком случае никогда не имели целью представлять исторические факты, свидетельствующие о том, что Иисус действительно говорил и делал, и [также доказательства того] что по крайней мере в некоторых случаях они могут рассматриваться и истолковываться как измышления, предназначенные для удовлетворения определенных нужд ранней христианской общины. Такие заключения ни логически, ни теологически не совместимы с лютеранским конфессиональным отношением к Писаниям и конфессиональными принципами истолкования вдохновенного Слова Божия.

Злоупотребление принципом соотношения Закона и Евангелия

Меланхтон определяет отношение лютеран к Писаниям следующими словами: “Они имеют большее уважение к Слову Божию, чем к чему-либо” (Ап.б XXIII) Вот почему лютеране не одобряют, когда их оппоненты, истолковывая Писания, “выдергивают искаженные предложения из общего контекста, чтобы ввести в заблуждение тех, кто неискушен в этом” (КС., с.127), “искажают очень многие библейские фрагменты, потому что они привносят в них свои собственные представления и не определяют [не извлекают из них] их собственного значения” (КС., с.112) и “одобряют... лишь то, что созвучно [понятно] человеческому разуму, опирается на легенды и напоминает произведения [трагедии] поэтов” (КС, 161).

Уважение к Слову Божию заставляет лютеран противостоять тому, как “эти безответственные люди[17] цитируют Писания” (КС, с.283) и играют библейским повествованием (Ап., XII). Таким образом, общепринятым является утверждение, что изучение IV артикула Апологии или других разделов Символов никогда не допускает таких методов герменевтики, которые разрешают подобное злоупотребление Писанием среди Лютеран. Когда Меланхтон подчеркивал, что различие между Законом и Евангелием является основою для понимания Писаний, он тут же указывал на фрагменты, к которым это правило относится особым образом. Он говорил: “Ибо правило, которое я только что продекламировал, объясняет все фрагменты, процитированные относительно Закона и добрых дел” (КС, с.106).

Правило, целью которого является предотвращение неверного истолкования фрагментов Писания, побуждающих к добрым делам, не должны использоваться для обоснования произвольного истолкования библейских фрагментов, относящихся к другим темам. В частности, это меланхтоновское правило не должно приобретать такой вид: “Поскольку основная цель Писаний заключается в провозглашении Закона и Евангелия, единственный законный вопрос, который можно адресовать библейскому фрагменту: ‘Как данный текст может использоваться для того, чтобы подвергнуть грешника суду и милости Божией’?” Если меланхтоновское правило истолковывается так, будто оно означает, что до тех пор, пока Закон и Евангелие провозглашаются, библейский ученый может рассматривать Священное Писание и обращаться с ним, как если бы это были исторически обусловленные человеческие труды, содержащие противоречивые традиции и различные богословские концепции, из которых невозможно получить никакой абсолютно достоверной исторической информации, и на которых не может основываться никакого непреложного [неизменного] учения, — то это совершенно неверное представление меланхтоновского правила и злоупотребление им.

Значение библейского текста

То, что библейский текст имеет лишь одно значение, является основополагающим принципом истолкования. Это не соответствует тому принципу, согласно которому на разных исторических этапах тексту придаются различные значения, даже если при этом утверждается, что такое “развитие” всегда осуществлялось ради провозглашения Евангелия. Если предполагается, что какой-то текст отражает “историческую традицию”, ставящую его значение в зависимость от ситуации, то простое цитирование библейского фрагмента, сопровождаемое словами: “Так говорит Господь”, становится чрезвычайно сомнительным и ненадежным делом. При рассмотрении многих [различных] значений текста, да еще если это основывается на его ничем не подтвержденном “доканоническом[18]” употреблении, может случиться так, что истолкователи “преобразуют фрагменты из Святого Писания, придавая им то значение, какое им угодно” (КС, с.189).

Работать с гипотетическими, “доканоническими” источниками и преданиями, определяя преимущественно по ним значение библейских текстов, вместо того, чтобы “извлекать значение текстов из них же самих” (Ап.4, подчеркнуто нами) в том виде, в каком они приходят к нам в канонических Писаниях, — значит отсекать и уклоняться от того самого текста, который следует искать для того, чтобы увидеть, как он свидетельствует о Христе. Как наша комиссия уже констатировала в одном из предыдущих документов:

“Авторитетным Словом для церкви в наши дни является каноническое Слово, а не доканонические источники, церемонии или традиции, каким бы полезным иногда ни было исследование этих источников для более ясного понимания того, что намерен поведать нам канонический текст”[19].

Каждый библейский текст связан c Евангелием

Одно лишь пророческое и апостольское Писание было записано для нас, чтобы мы могли иметь надежду, и именно этим фактом обусловлено то, что всякий вопрос о значении этих Писаний является “евангельским вопросом”. Любой библейский текст связан с Евангелием таким образом, что истолкователь утрачивает видение цели Писаний, если он не считает, что интерес к любому аспекту библейского текста находится на уровне “евангельского вопроса”, или если он считает чем-то неуместным и не относящимся к делу интерес к таким категориям, как точность исторического повествования текста.

О фрагменте истории праотцев Павел спрашивал: “Что же говорит Писание?” — потому что он видел взаимосвязь между Евангелием, которое он проповедовал, и описываемым случаем. Для Павла это было “евангельским вопросом” независимо от того, изгнал Авраам Агарь или нет (Гал.4:30). Любой вопрос, касающийся того, о чем говорит или учит Писание, уже является “евангельским вопросом” — просто потому, что это вопрос о Писании, данном нам Богом ради Евангелия! Отвергать любой относящийся к Писанию вопрос на том основании, что он якобы не имеет отношения к Евангелию, — значит забывать, для чего нам дано Писание.

II. Писание, как норма Евангелия

Ключ, открывающий Библию, извлекается из самой Библии. Верно, что Библия была дана нам ради Евангелия, но также истинно и то, что у нас есть только то Евангелие, которое мы получаем через Писание. Воистину это так, Библия дана ради Евангелия[20], но Библия является также и нормою для Евангелия.

А. Чего лютеране не имеют в виду, говоря, что Писание является нормою Евангелия

1. Мы не имеем в виду, что до Писаний не существовало Евангелия [Благовестия].

Говорить, что для нас Писания являются источником и нормою формы и содержания Евангелия — не значит утверждать, что до составления Писаний не существовало Евангелия [Благовестия]. Патриархи еще за столетия до Моисея утешали себя обетованием о семени жены, и пророки записывали свои богодухновенные изречения о пришествии Христа (ДИФС, VI). Авраам без помощи Писаний радовался, что увидит день Христов, и он увидел его и возрадовался (Иоан.8:56). Фактически, Сиволы утверждают, что “Евангелие, то есть обетование о благодати, дарованной во Христе... впервые дано Адаму” (КС, с.179).

Поскольку Писания были даны нам главным образом ради Евангелия, столь же верно утверждение, что Писания происходят [извлекаются] из Евангелия, как и то, что Евангелие происходит от Писаний. Писания не производят реальных спасительных деяний, о которых они свидетельствуют, но они являются единственным доступным для нас авторитетным свидетельством о реальности этих событий. Конечно, Павел проповедовал смерть и воскресение Христовы, не будучи очевидцем этих событий[21], но он провозглашал реальность этих событий “согласно Писаниям”. Поскольку при провозглашении этих реалий Писания являются для нас нормативом, значит формальный принцип является основанием для принципа существенного [материального]. Как подчеркивают Символы: “Для того, чтобы Они могли не впадать в отчаянье в скорбях, они должны знать волю Божью, то, что Он желает помочь им, избавить и защитить их” (КС., с.147)[22].

2. Мы не имеем в виду, что достоверность Евангелия основана на Писаниях

Библия не “доказывает” Евангелия

Когда лютеране, дискутируя о богодухновенности и непогрешимости Писаний, настаивают на том, что Писания являются нормою даже (и особенно!) для Евангелия, они не собираются учреждать этим никакой предпосылки, на основании которой они могли бы сделать вывод и попытаться доказать истинность Евангелия и с позиции чистого разума убедить [кого-то], что Благая Весть достойна принятия. Лютеране признают, что убеждение, основывающееся на таком основании, вполне может оказаться человеческим заключением (fides humana), которое весьма рискованно зависит от удовлетворительного с позиции разума доказательства надежности учения о Библии, — вместо веры, сформированной в нас Святым Духом (fides divina), веры, льнущей к голосу с небес, который она слышит в Библии.

В лютеранском конфессиональном богословии спасительная вера всегда имеет своею единственною целью обетование о спасении ради Христа. Спасительная вера всегда порождается Духом Божиим через Слово. Апология подвергает критике богословов-схоластов, потому что они “понимают под верой только знание истории или догматов” (КС, с.152). “Вера — это не только знание в разуме, но и уверенность в воле, то есть [верить] — это значит желать и принимать то, что предлагается в обетовании” о Христе (КС, с.133). “Но веровать — значит уповать на заслуги Христовы” (КС, с.84). “Вера, в надлежащем понимании этого слова — это то, что уступает обетованию[23]” (КС, с.92). И еще: “Вера спасает потому, что она принимает милость или обетование о благодати” (КС, с.142). “Такая вера отнюдь не является простым делом” (КС, с.118). “Вера во Христа и в прощение грехов... не приходит без великой борьбы в человеческом сердце... Вера, которая исповедует, что Бог печется о нас, прощает нас и слышит нас — это явление сверхъестественное, ибо сам по себе человеческий разум не верит в такие вещи о Боге” (Ап.IV[24]).

Когда люди, исповедующие свою веру, говорят: “Мы уверенно заявляем о своем христианском исповедании и вере на основании божественных, пророческих и апостольских Писаний”, они тут же добавляют, что они “уверены в этом в своих сердцах и христианской совести [сознании] по благодати Духа Святого” (Предисловие к Книге Согласия)[25].

Библейское Благовестие — есть глас Божий

Мы, лютеране, говоря, что Библия является богодухновенною нормою Евангелия, выражаем сформированную в нас Духом Святым уверенность, что Евангелие, которое мы слышим в Писании, действительно является “изрекаемым с небес Благовестием”, а не просто каким-то деянием человека. Мы исповедуем свою глубокую веру в эту святую Книгу, со страниц которой Бог, обращаясь к нашим потревоженным [грехом] сердцам, провозглашает Свое слово прощения.

Соответственно, наш взгляд на Библию является результатом нашей веры в Евангелие, а не наша вера в Евангелие является результатом нашего взгляда на Библию. Придя к познанию того, что голос, слышимый нами в Евангелии, согласно Писанию является воистину гласом Божиим, мы ценим эти священные Писания, как единственный источник и норму драгоценного Евангелия. Изо всех сил мы противостоим любому утверждению якобы Библия — это что-то меньшее, чем Слово Самого Бога, — и не потому, что мы чувствуем, будто Евангелие нуждается в поддержке учением о Писании[26], но потому что наше отношение к Писанию, фактически, было сформировано Евангелием! Как это выразил д.-р Францис Пипер: “Только после того, как человек оправдан, он обретает верное отношение ко всему Писанию в целом, веруя, что Писание является Словом Божиим (Словом, которое не может нарушиться, см. Иоан.10:35), и усердно исследуя Писание( см.Иоан.5:39).[27]

Евангелие, которое мы преподаем, является библейским

Лютеране обращаются к Библии, дабы доказать, что Евангелие, которое они преподают и исповедуют, является тем самым Евангелием, о котором учит Писание. Мы стремимся не доказывать Евангелие библейскими фрагментами, но доказывать, что Евангелие, которое мы проповедуем, является библейским и потому мы можем сказать вместе с Апологией: “У нас есть свидетельства и основания, чтобы веровать так, причем основания не только из Святых Писаний” (КС, с.78[28]). По этому поводу мы можем утверждать, что “мы придерживаемся Евангелия Христова правильным и богобоязненным образом” (КС, с.62). Мы не боимся утверждать, что именно это воистину и на самом деле имеет в виду Павел (Ап.IV), или что такова позиция Павла, которую мы защищаем (Ап. XII), а именно — что верою мы принимаем прощение грехов ради Христа.

Символы обращаются к библейским фрагментам, чтобы подтвердить наше учение. То, что прощение грехов не принимается иначе, как верою, “может быть доказано на основании Писаний Павла” (Ап.XII). Божественный монергизм в обращении “демонстрируется ясными фрагментами из Священного Писания” (ДИФС, II). В подтверждение своих учений о том, что различия в пище не являются обязательными, лютеране присовокупляют свидетельства “из Писаний” (АВ, XXVI). Существуют фрагменты, ясно и определенно запрещающие учреждение человеческих правил и установлений, направленных на то, чтобы заслужить благодать Божию (АВ, XXVIII).

При помощи свидетельств и аргументов, полученных из Писания, мы достаточно полно показываем, что получаем прощение грехов и оправдываемся только верою (Ап., IV). Прощение грехов происходит по вере, о чем Писание свидетельствует во многих фрагментах (Ап.IV). Свидетельствам отцов церкви, которые были людьми и могли заблуждаться, мы противопоставляем ясные и определенные Писания (Ап.XXIV). Лютеране знают, что суждения об артикулах веры могут формироваться только на основании Слова Божия (ДИФС, II). Согласно Писаниям мы должны веровать, что Христос, обладая человеческою природою, имел божественные свойства (ДИФС, VIII).

Лютеране доказывают свое учение на основании Писания потому, что они полагают утверждение чего-то такого, о чем библейские фрагменты не говорят, опрометчивым и безрассудным (Ап.XII). “Чрезвычайное бесстыдство” — утверждать что-то вопреки свидетельствам Писания (Ап.XXIII). Поэтому лютеране спрашивают, как они могут утверждать что-то, не имея на это доказательств в Слове Божием? (Ап.XXVII). Откуда мы можем знать (что-то) без доказательств из Писаний? (Ап.XXI). Где Писания учат этому? (Ап.XII).

3. Мы не имеем в виду, что сила Евангелия происходит от Писаний.

Утверждение, что Евангелие дано нам в Писаниях — не означает, что сила Евангелия происходит от Писаний или от их богодухновенности. Евангелие было “силою Божией ко спасению” (Рим.1:16) еще до того, как святые мужи придали ему письменную форму. Слова, что Писания дают нам полномочия и власть выражать Евангелие таким образом, как мы это делаем, — не означаю, что Евангелие черпает свой авторитет и свою силу из Писаний. Нормативный авторитет Писания делает Евангелие не живым Словом Божиим (1Пет.1:23-25), а формальным принципом. Святое Писание авторитетно указывает нам, какое именно Евангелие воистину является живым Словом Божиим и предает анафеме тех, кто проповедует какое-то иное “евангелие” (Гал.1:8-9).

Символы повсюду активно противостоят любому иному “евангелию” именно потому, что только истинное Евангелие является силою Божией ко спасению. “Вера зарождается и укрепляется через отпущение грехов, через слышание Благовестия” (КС, с.177). “Святой Дух, ... порождает веру... в тех, кто слышит Евангелие” (КС, с.31). “Ни вы, ни я не могли бы даже ничего знать о Христе, или веровать в Него, или обрести Его, как своего Господа, до тех пор, покуда Он не был предложен нам и дарован нашим сердцам Святым Духом через проповедь Евангелия” (КС, с.420).

Немецкая версия Апологии[29] говорит, что в церкви, чтобы она [действительно] была церковью, должно поддерживаться чистое учение Евангелия (Ап.IV, Concordia Triglotta, p.223. См. также Ап.IV, Trig., p.155). Меланхтон утверждает, что “такая церковь по справедливости называется ‘столпом и утверждением истины’ (1Тим.3:15), ибо она сохраняет чистое Евангелие и то, что Павел называет ‘основанием’ (1Кор.3:12), то есть истинное знание Христа и веры” (Ап.VII, выделенное добавлено).

Б. В каком смысле Писание является нормою Евангелия

Наше Евангелие взято из Писания

Когда лютеране учат, что Писание является нормою Евангелия, они подразумевают лишь то, что содержание Евангелия и термины, которыми это содержание выражается, должны браться из Писаний. Евангелие является действенною силою (auctoritas causativa), которая порождает личную веру в Спасителя (fides qua creditur). Писания являются властью [силою] (auctoritas normativa), которая учреждает и выверяет [упорядочивает, регулирует] утверждение, исповедание и провозглашение христианской веры (fides quae creditur).

Когда Павел проповедовал о том, что имело “первостепенную важность”, а именно — о главном положении Евангелия, “что Христос умер за грехи наши... и что воскрес в третий день, по Писанию”, он провозглашал факты, которые имели место согласно Писаниям (1Кор.15:3-4). Хотя Павел мог утверждать, что он принял проповедуемое им Евангелие по откровению от Иисуса Христа (Гал.1:12), его главною заботою всегда было показать, что то, во что он веровал и что проповедовал, соответствовало Писаниям (Деян.24:14; 17:2; 18:28). Поскольку Павел обращался [апеллировал] к Писаниям (Рим.4:3; Гал.4:30), и поскольку он провозглашал то, что “Писание говорит” (Рим.10:11; 1Тим.5:18), начиная с вопроса об оправдании и заканчивая вопросом о [материальной] поддержке пастора, его учение могло выдержать самую тщательную проверку (Деян.17:11).

Павел напоминал коринфянам (1Кор.15:1), как он проповедовал им Евангелие, и говорил, что он преподавал им то, что сам принял. Более того, он делал это “словами... изученными от Духа Святого” (1Кор.2:13)[30]. Это не оставляет никаких шансов мнению, будто то, как Павел выражал Евангелие, или форма, в которой он проповедовал Евангелие, была его собственным остроумным “переложением” согласно стандартам мышления, свойственным первому столетию какой-то пришедшей к нему от Духа[31] общей идеи о милостивом божественном намерении. Это еще сильнее опровергает представление о том, что он пытался передать [сообщить] свое “евангелие” в культурной [осмысленной, выразительной] манере, просто позаимствовав для этого некоторые концепции, с которыми люди уже были знакомы из иудейской апокалиптической литературы или гностической мифологии.

В лютеранских Символах также не только содержание Евангелия[32], но и термины, выражающие это содержание, взяты из Писания. В Символах, когда речь идет об авторитете [о весе] того, как сформулировано Евангелие, вы встречаете не только такие слова, как “они учат” (См., например, АВ, IV), но также и слова “Писания учат” (См., например, АВ, XXIV и ДИФС, III).

Именно в соответствии с тем, что говорит Апостол Павел, Символы учат Евангелию, используя для этого термины, говорящие о заместительном искуплении и вменении праведности Христовой грешнику по вере (Ап.IV). Существенный принцип лютеранского богословия (Евангелие) извлекается из формального принципа (Писания). В Апологии утверждается как аксиома, что “не во власти человека... не имея о том твердого слова Божьего, утверждать что-то о воле Божьей и говорить, что Он перестает гневаться” (КС, с.121)[33]. Здесь существенный принцип неразделимо связан с формальным принципом — так, что мы не можем утверждать первого иначе, как на основании последнего[34].

Независимый формальный и существенный [материальный] принципы

Поскольку лютеранские Символы правильно освещают Писания, они преподают Евангелие чисто. Поскольку “многие фрагменты Священного Писания, явно и однозначно приписывающие оправдание вере, и воистину отказывающие в этом делам, нисколько не трогают[35] наших оппонентов” (КС, с.91), они “полностью упраздняют Благовестие о прощении грехов по милости [даром]” (КС, с.92).

В Символах формальный и существенный [материальный] принципы очень тесно связаны между собою и взаимно зависимы. Мнения, не согласующиеся с Писанием, в то же время, умаляют славу страданий Христовых. Когда утрачивается из виду Евангелие, Писания искажаются. Внимательно сравните следующие два высказывания. Первое: “Относительно подобных мнений наши учителя предупреждали, что они [те, кто придерживаются вышеописанных заблуждений и практикуют их] отпадают от Святого Духа и принижают славу страданий Христовых” (КС, с.43). Второе: “Это [учение, т.е. Евангелие] всегда следует иметь в виду, чтобы противостоять тем, кто, забыв Христа и отложив Благовестие, порочно искажает Святые Писания, утверждая, соответственно человеческим суждениям... и т.д.” (КС, с.121). Первое утверждение показывает, что существует прямая взаимосвязь между уклонением от Писания и лишением Христа принадлежащей Ему славы. Второе утверждение показывает, что существует прямая взаимосвязь между отвержением Христа и искажением Писаний.

Писание как Источник: Избрание

Вероятно, никогда в Символах формальный принцип не выделяется столь выразительно в качестве источника существенного принципа, как в связи с представлением в Формуле Согласия артикула о нашем вечном избрании во Христе Иисусе ко Спасению (ДИФС, XI). Этот артикул веры, составляющий единое целое с христианским Благовестием, должен быть учрежден на основании учения о божественном Слове (КС, с.620). Тайна предопределения (Vorsehung) открывается нам в Слове Божием (Лат.: “В Святом Писании”)[36]. Во избежание недоразумений, данный артикул должен объясняться “на основании Писания” (ДИФС).

Когда мы рассуждаем об этом артикуле, опираясь на Писания, мы можем легко разобраться в нем. Мы можем рассматривать данный артикул, опираясь на Писания, потому что Писания обсуждают данный артикул не изредка и не поверхностно, но часто и весьма подробно, а также потому, что “все в Слове Божием [Лат.: “в Святом Писании”] записано для нас” (12[37]).

Само Писание преподает это учение не иначе, как для того, чтобы направить нас ко Слову (Verbum Dei revelatum; 12). Вот почему мы должны тщательно различать то, что Бог ясно и точно явил в Своем Слове [Лат.: “в Святом Писании”], и то, что Он не открыл (52). Формула Согласия побуждает нас: “Прильните к Его открытому Слову” (55), “постоянно работайте со Словом” (56), “будьте приверженцами исключительно открывшегося Слова” (53). Только из Слова мы можем понять Его волю относительно нас и сохранить основания для своего утешения (36).

Писание, как норма учения

Символы обращаются к Писаниям, как к норме учения не только в артикуле об избрании, но также и в артикулах о вере. Во некоторые примеры этого:

1. Все содержание “Аугсбургского Вероисповедания”, включая артикул об оправдании (существенный принцип), “основывается на Пророческих и Апостольских Писаниях” (КС, с.20). Курфюрсты и князья велели подготовить это вероисповедание “на основании Слова Божия” (Лат.: “Священных Писаний” ДИФС). Учение, отраженное в артикулах и главах Аугсбургского Вероисповедания, “извлечено из Слова Божия и соответствует ему (ДИФС)[38]. Аугсбургское Вероисповедание основывается “на прочных и непоколебимых свидетельствах истины, отраженных в Слове Божьем” (КС, с.12)[39].

2. Когда наши отцы готовили документы, ставшие впоследствии “Формулой Согласия”, они стремились найти, “как укрепить и усилить свидетельствами из Слова Божия [Лат.: “Святых Писаний”] заявление о чистом христианском учении против извращений и искажений” (Предисловие в Книге Согласия, КС, с.14). Символы представляют собою краткое изложение учения, выдвинутое Лютером “на основании Слова Божия” (Лат.: “Священных Писаний”, ДИФС]. Это конспективное изложение учения является нормативным, потому что оно “взято из Слова Божия” [См. там же].

3. То, что одна лишь вера спасает, очевидно из “Слова Божия” (Лат.: “из свидетельств Священных Писаний”, ДИФС, IV). Апология показывает “как на основании [прямых] свидетельств из Святых писаний, так и на базе аргументов, полученных из Писаний", что "одной лишь верой мы обретаем отпущение грехов ради Христа” (КС, с.92).

4. Учение о божественном монергизме при обращении основывается на Слове Божием (Лат.: “имеет верные свидетельства в Священных Писаниях”, ДИФС, II) и надлежащим образом подтверждается ясными фрагментами Святого Писания (Там же).

5. Передача божественных свойств человеческой природе Иисуса Христа открыта Богом в Его Слове (ДИФС, VIII). “Согласно утверждению Писаний”, божественные и безграничные возможности были даны Человеку Христу. “Согласно Писаниям”, нам надлежит веровать, что Христос принял все это в Своей человеческой природе (Там же). Формула Согласия утверждает, что везде, где Писание “дает нам ясное и определенное свидетельство, нам следует просто веровать и не оспаривать этого”.[40]

6. Заблуждения отвергаются на том основании, что они противоречат нашему учению, утвержденному на Слове Божием (Лат. “Священных Писаниях”, ДИФС, VII). Противники вызывают нарекания за то, что они учат, будто их мнения “основываются на Писаниях”, хотя “они ничем не подтверждаются в Писаниях”. Их спрашивают: “Где Писания учат об этом?” (Ап.,XII).

7. Не опираясь на Писания, невозможно учреждать в церкви никаких форм поклонения, которые были бы наверняка истинными (Ап., XXIV).

8. Нельзя утверждать, что покорность, бедность и безбрачие являются служениями, которые Бог считает праведными и одобряет, не имея на то оснований в Слове Божием (Ап., XXVII).

Основным принципом, проходящим “красной нитью” через все страницы Символов, являются слова: “Написано”.

Заключение

Евангелие является Словом Самого Бога о прощении, даруемом ради Христа бедным и проклятым грешникам. Это евангельское Слово приходит к нам в Богодухновенном Слове Божием, — в пророческих и апостольских Писаниях Ветхого и Нового Заветов. Святые Писания, будучи носителем[41] Евангелия, являются авторитетным Божиим объявлением прощения падшему человечеству, которого не может уничтожить или отменить никакая сила — ни на небе, ни на земле, — и через которое до Последнего Дня Святой Дух будет призывать грешников к вере во Христа, дающего жизнь и спасение. Будучи богодухновенным Словом, Святые Писания являются авторитетным правилом и нормою Божией для всего, чему Его Церковь учит и что она делает во имя Его.

Говоря о соотношении Евангелия и Писания, а также о природе авторитета Библии, лютеране не спрашивают, почему Библия является авторитетным Словом Божиим, — потому, что она провозглашает Евангелие, или же потому, что она богодухновенна? За такой постановкой вопроса скрывается ложное предположение, будто мы должны выбирать какое-то одно из двух взаимоисключающих явлений. Связка “и” в этом случае заменяется на “или”. Лютеранское богословие всегда основывало авторитет Библии на двух фактах: (1) Что как и Евангелие, Священные Писания являются силою Божией ко спасению, посредством которой Святой Дух порождает веру, которая ухватывается за Христа и освобождает людей от греха и смерти; (2) Что будучи богодухновенным Словом, Священные Писания упорядочивают [“регулируют”, формируют] веру, которая имеет место, и которую преподают и исповедуют в церкви.

Бог соединил Писание и Евангелие в неразделимое целое. Лютеранское богословие, верное Исповедальным книгам, понимает соотношение между Писанием и Евангелием следующим образом: Писание относится к Евангелию — как источник к конспективному [краткому] изложению. Или Евангелие относится к Писанию, как краткое изложение к источнику, Бог дал нам Евангелие в Писаниях. Лютеранское богословие не разделяет того, что соединил Бог. Тем более конфессиональное лютеранское богословие не противопоставляет Евангелие Писанию или Писание Евангелию. Может ли конспективное изложение [источника] противопоставляться источнику, или источник — противопоставляться [своему же] конспективному изложению? Может ли источник отвергать основную идею, или основная идея отвергать [свой же] источник?

Лютеранское богословие считает, что “источник” и его “конспективное изложение” должны пребывать в единстве, как Слово Самого Бога, давая начало жизни Церкви и являясь нормою ее учения.

---

[1]В данной работе термины “формальный принцип” и “существенный [вещественный, материальный] принцип” используются так, как их использовал др. Ф.Е.Мейер. О “формальном принципе” он писал: “источником учения или формальным принципом лютеранского богословия является Sola Scripture — “Только Писание”. Существенный принцип он описывал следующим образом: “Говоря о существенном принципе богословия, лютеране не имеют в виду основной принцип, по которому может разрабатываться множество учений. В действительности материальный принцип лютеранского богословия — это синопсис и краткое изложение сути христианской истины. Когда лютеранские богословы говорят об оправдании верою, как о существенном принципе богословия, они лишь хотят показать, что все богословское мышление должно начинаться с этого пункта, фокусироваться на нем в процессе развития и заканчиваться им”. Процитировано в Religious Bodies in America, 4th rev. edition (St.Louis: Concordia Publishing House, 1961), pp.144, 146. См. также его работу “The Formal and Material Principles of Lutheran Confessional Theology”, Concordia Theological Monthly,XXIV, 8, (August 1953), 545, 548.

[2]Президент Проис сказал, что “в наши дни нередко существует смешение двух этих принципов, в результате чего Евангелие, а не Библия целиком используется в качестве нормы богословия”. Приводя примеры такой путаницы, он упомянул, что некоторые люди “отвергают фактические утверждения [какого-то библейского] текста на том основании, что он не содержит Евангелия [Благовестия]”, или “утверждают, что истолкований библейского фрагмента не следует отвергать, если они не наносят ущерба Евангелию”. Опубликовано в Proceedings, с.55.

[3]Строго говоря, в русском языке такого термина нет, или по крайней мере, не было. Однако переводчик позволял себе транслитерировать этот термин из английского (minimalistic), принимая во внимание, что в общих английских словарях его тоже нет, и, по всей видимости, он вообще является порождением современных богословов. В словаре Вебстера, вообще-то, приводится термин minimalist, который переводится, как “меньшевик”. Но едва ли уместным был бы здесь перевод на русский язык “по аналогии” (как “меньшевистская”)... думается, комментарии здесь излишни. — Перев.

[4]Досл. в оригинале: “Gospel reductionism”. Такое словосочетание, как “евангельское сокращение [умаление]”, весьма неоднозначно, поскольку непонятно, “кто кого сокращает”, но, к сожалению, ничего лучшего переводчику предложить не удалось. Речь здесь идет об “уменьшении всего Писания до Евангелия”, а не “умалении [преуменьшении, недооценке] Евангелия”. — Перев.

[5]Досл.: В “Символах”. Имеется в виду: “В лютеранских вероисповедальных книгах [составляющих Книгу Согласия]”. Термин “Лютеранские ‘Символы’” однако, вполне уместен — хотя бы на основании аналогии с “Символами Веры” древней церкви, поэтому далее в переводе для краткости мы также будем использовать эти выражения: “Лютеранские Символы”, или просто “Символы”. — Перев.

[6]В данной работе термин “Евангелие” используется в строгом или узком смысле слова, как это имеет место в цитатах из Аугсбургского Вероисповедания. Обратите внимание на то различие, которое вводит Формула Согласия между “Евангелием в узком смысле слова” (“Только проповедь благодати Божьей”) и “Евангелием в широком смысле слова (“Все учение Господа нашего Христа, которое Он провозгласил во время Своего земного служения и заповедал провозглашать в Новом Завете”). (КС, с.560-561).

[7]Об этом — см.: Concordia Theological Monthly, XXIV, 8 (August 1953), 595, где в качестве доказательства цитируется Апология, XXIV, 69. Однако обратитесь к Апологии IV, 257 и XII, 34, где Закон Божий назван Словом.

[8]Это практическое правило не дает права истолковывать Писание лишь постольку, поскольку мы не искажаем или не отрицаем Евангелия. Это правило говорит нам, как не следует понимать фрагмент или цитату. Оно ничего не говорит о том, как библейский фрагмент мог бы быть понят, или как его следовало бы понимать. Здесь должны учитываться совсем другие факторы.

[9]См. АВ XXVIII; XXVI; XXVII.

[10]БК, V: Деяние [искупления] “было совершено (geschehen, peractum est)” на кресте. БК, II: “Сотворение относится к прошлому и искупление завершено” (die Schцpfung haben wir nun hinweg, so ist die Erlцsung auch ausgerichtet). “Дело полностью завершено. Ибо Христос приобрел сокровище для нас путем Своих страданий, смерти, воскресения” (КС, с.420).

[11]Это выражение используется некоторыми защитниками явления, обычно называемого “процессом [развития] богословия”.

[12]Досл.: “Свобода под властью Евангелия”. — Перев.

[13]Для уяснения значения терминов soll и debeat в Символах, обратите внимание на то, что др. А.Пиепкорн писал о значении этих слов в разделах VI и IIV Аугсбургского Вероисповедания: “Глаголы из АВ 14 (debeat/soll) не порождают никаких разночтений или сомнений. Это те же самые глаголы, которые описывают совершенно необходимое отношение между добрыми делами и верою в АВ,6. Они скорее имеют значение и силу слова “должен”, а не слова “следовало бы”. [В английском оригинале здесь противопоставляются формы must и should. И то и другое подразумевает “долженствование”, но первое — строгая и безоговорочная форма, а второе — более мягкая, как бы “рекомендательная” (или не столь обязательная) форма. — Перев.]. (В Lutherans and Catholics in Dialog IV - Eucharist and Ministry, 1970, p.113).

[14]См. прим. 4. — Перев.

[15]Работа A Lutheran Stance Toward Contemporary Biblical Studies [“Отношение лютеран к современным библейским исследованиям”], опубликованная Комиссией по богословию и церковным отношениям Лютеранской церкви Синода Миссури, 1967, сс.8,5 и 10. Этот документ можно получить в конторе Комиссии, 210, N.Broadway, St.Louis, Mo., 63102.

[16] “Сорвались с уст”. — Перев.

[17]Досл.: бездельники, негодные люди. — Перев.

[18]Имеется в виду относящемся к тому времени, когда этот источник еще не был канонизирован. — Перев.

[19]A Lutheran Stance Toward Contemporary Biblical Studies, сс.9-10.

[20]Досл.: “является нормой ради Евангелия”. — Перев. Schlink, Edmund: Theology of the Lutheran Confessions, trans. by P.F.Koehneke and H.J.A. Bouman (Philadelphia: Muhlenberg Press, 1961), p.6.

[21]Досл.: “будучи за рамками реальности этих событий”. Такая абстрактная формулировка, строго говоря, не исключает того, что Павел (например, в отрочестве) был их очевидцем (рождение Павла некоторые источники относят примерно к 5-му году по Р.Х., — см., например, Ристо Сантала “Павел...”), хотя скорее всего этого не было, по крайне мере, достоверных свидетельств об этом не существует. — Перев.

[22]Досл. по тексту: “Особенно пребывая посреди ужасов греха, человек должен иметь определенное Слово Божие, дабы познать волю Божию, а именно — что Он не гневается более” (Ап.,IV, 262 по Тапперту. Однако в используемой нами версии перевода Книги Согласия подобной цитаты обнаружить не удалось). — Перев.

[23]Досл. по тексту: “то, что принимает обетование”. — Перев.

[24]В используемой нами версии перевода Книги Согласия подобной цитаты обнаружить не удалось. — Перев.

[25]В используемой нами версии перевода Книги Согласия подобной цитаты обнаружить не удалось. — Перев.

[26]Истинность Евангелия не зависит от непогрешимости Писаний. Поскольку Библия непогрешима, она преподает евангельскую истину непогрешимо. Непогрешимость Библии гарантирует, что Евангелие (которое истинно per se) верно представляется в Писаниях. Заблуждающийся посредник может исказить весть. Поскольку евангельская истина передается нам в словах, данных Самим Богом, где термины соответствуют содержанию (1Кор.2:13), постольку содержание не подвергается искажениям в процессе передачи его людьми, которые [сами по себе] могли заблуждаться и обманываться. (Обратите внимание на фрагмент из Ап.XXIV, который неизбежно подразумевается здесь).

[27]Francis Pieper, Christian Dogmatics, II, trans. by W.F.Albrecht and others (St.Louis: Concordia Publishing House, 1951), p.424. См. также: F.E.Mayer, Religious Bodies in America, 4th revised edition (St.Louis: Concordia Publishing House, 1961), pp.145-146.

[28]Досл. по тексту: “Ибо эта наша позиция подтверждается свидетельствами из Писаний” (IV,29). Обнаружить эту цитату в используемой нами версии перевода, однако, не удалось. — Перев.

[29]Версия Ионаса.

[30]Заметьте также, что Павел побуждает Тимофея держаться “образца здравого учения” (2Тим.1:13), и что Павел благодарит Бога за то, что римляне “стали послушны тому образу учения” (Рим.6:17). В случае с Евангелием, невозможно разделить то, что сказано и то, каким образом это сказано.

[31]Досл.: “из воздуха”, “из небытия”. — Перев.

[32] “Евангелие, по существу, является доктриной, которая учит, во что человек должен уверовать, чтобы обрести прощение грехов перед Богом, а именно — что Сын Божий, наш Господь Христос взял на Себя и понес проклятие Закона, искупил и оплатил все наши грехи, и что только через Него мы снова обретаем благосклонность Божью, прощение грехов верой, избавление от смерти и всех наказаний за грехи и вечное спасение” (КС, с.564).

[33]См. также Ап.XV, 17; XXI, 10 (у Тапперта).

[34]Используя последнее как источник. — Перев. Посмотрите, как Лютер связывает между собою Писание и Евангелие: “Откуда люди узнали бы о Спасении, как они его постигли бы и применили к себе, если бы они не положились на Писание и не уверовали в Евангелие?” (КС, с.459).

[35] Не “задевают за живое”, не впечатляют, не заставляют задуматься. — Перев.

[36]Здесь и во многих других фрагментах данного трактата внимание обращается на тот факт, что там, где термин “Слово Божие” появляется в немецком тексте “Формулы Согласия”, латинская версия часто гласит: “Святое Писание”. Это, наряду со сравнением немецкого и латинского текстов Аугсбургского Вероисповедания XXVIII, заставляет усомниться, что фрагмент Апологии XXIII “намеренно” проводит грань между Писанием и Словом Божиим, предположение о чем было выдвинуто в Concordia Theological Monthly, XXIV, 8 (August 1953), p.594 и XXIX, 1 (January 1958), p.2, footnote 5.

[37]В латинском тексте сказано: nobis proponuntur, “учреждено для нас”, или “предписано нам”.

[38]Латинский текст гласит: “E Verbo Domini est desumpta et ex fundamentis sascrarum litterarum solide exstructai”.

[39]Латинский текст отмечает, что Аугсбургское Вероисповедание основано на прочных свидетельствах истины, которая неизменна, и которая отражена в Слове Божием”. Такая манера изречения отражает тот факт, что Символы полагают, что в Писаниях преподается истина, и что эта истина неизменна. Таким образом, Символы утверждают, что “мы основываемся на Слове Божием, как на вечной истине” (ДИФС).

[40]Нем. слово sollen, используемое здесь, также скорее должно переводиться, как “должно”, а не как “следует”, см. выше.

[41] “Средством переноса”. — Перев.

---

Вернуться в каталог

---