История западного богословия (Бент Хегглунд)

Данный очерк истории богословия представляет собой введение в христианскую догматическую литературу и описание истории ее развития. История богословия представляется в книге как часть истории мысли. В ней отражено происхождение христианской традиции и развитие связанных с нею идей.

Следует заметить, что это произведение ранее переводилось на русский язык, и было выпущено в 2001 году под названием «История теологии», тиражом 2000 экз. Данный перевод, однако, является совершенно самостоятельным и никак не связан с предыдущим. В качестве исходного текста взята английская версия монографии, изданная Concordia Publishing House. Перевод производился с разрешения данного издательства.

Причины, по которым фондом "Лютеранское наследие" был выполнен самостоятельный перевод данного произведения, являются скорее административными, и никак не связаны с качеством предыдущего перевода или его недостатками, - предыдущий перевод был выполнен вполне профессионально и представляет собой адекватный текст, достойный внимания читателя. При этом новый перевод нисколько не ухудшает, но, напротив, облегчает положение читателя, желающего ознакомиться с содержанием работы более досконально.

Адресовано это издание прежде всего богословам, учащимся христианских колледжей и семинарий, и пасторам, хотя оно несомненно будет интересно также самому широкому кругу читателей, всерьез интересующихся вопросами истории богословия.

(Фонд "Лютеранское наследие", 2008 г. 468 с., твердый переплет).

Вернуться в каталог

На этой странице нашего портала мы предлагаем читателям небольшой фрагмент произведения для ознакомления с его стилем:

Из предисловия ко второму изданию

Данный очерк истории богословия представляет собой своеобразное введение в христианскую догматическую литературу и описание этапов ее развития. История богословия, таким образом, является частью истории мысли. В ней отражено происхождение христианской традиции и развитие связанных с нею идей.

В европейском богословии различают «историю догматов», связанную с развитием учений до Реформации, и «историю богословия», относящуюся к послереформационному периоду. Такое деление едва ли можно доказательно обосновать. При этом оно ясно демонстрирует несостоятельность применения термина «история догматов» к данной области исследования. Учитывая особенности современного деления богословских дисциплин, выражение «история богословия» также может показаться непригодным для данного контекста. Но, понимая под словом «богословие» толкование христианского вероучения как в его древних, так и в современных формах, можно уверенно применять термин «история богословия».

В более ранних изложениях истории догматов — например, в трех заслуженно известных работах Адольфа фон Гарнака, Рейнхольда Зееберга и Фридриха Луфа — догматы определяются как учения, официально принятые церковью. Гарнак видел в них вторичную, научную обработку вероучений, или, по его собственным словам, «результат трудов греческого духа на почве Евангелия». Он рассматривал это лишь как ограниченный период в церковной истории, последствия которого в целом были преодолены во времена Реформации, и основывал свою критику догматов на критериях, по его мнению, найденных им в изначальном Евангелии. Зееберг также полагал, что догматы сформировались в определенный период времени, который для протестантов закончился Формулой согласия и Дортским синодом. Однако, догматы Зееберг рассматривал еще и как выражение христианского вероучения, и он искал основания для критики в самих догматах, постольку поскольку они являлись выражением фундаментальной истины о спасении во Христе. Следует отметить, что в этих серьезных трудах исследованы не только догматы в узком смысле слова, но и христианское богословие в целом. Однако, более новые изыскания не признавались частью догматической истории с точки зрения того времени.

В наши дни не существует единого значения термина «догмат». В целом, оно значительно расширилось по сравнению с вышеупомянутым определением, включив в себя и достижения современной богословской мысли. Догмат рассматривается уже не как нечто унаследованное от прежних времен, но и как современная реальность, тесно связанная с провозглашением Слова. Иногда его считают даже трансцендентным принципом откровения (напр., у Карла Барта), или научным завершением проповеди Церкви. В такой ситуации нетрудно оценить сложность четкого описания на основании современных предпосылок области исследования и задач истории догматов.

Однако, очень важно, несмотря на эти трудности, проследить историю богословской мысли просто как сферы идей и представлений, не оценивая и не поддаваясь предубеждениям какой бы то ни было «критики догматов». В качестве общего начала или руководящего принципа такого исследования предпочтительнее было бы использовать первоначальное христианское исповедание, а не неоднозначные догматические концепции. Это исповедание, христианское «правило веры», с самого начала имело четкие границы не в отношении формы, но в отношении содержания (для сравнения см. Kelly, Christian Doctrines, 1958, стр. 37: «Краткое изложение, изменчивое в словесном выражении, но непоколебимое содержательно, представляющее ключевые моменты христианского откровения в качестве правила»). Это правило веры нашло отражение в употребляемых нынче символах веры, но может быть выражено и в других доктринальных формах. В текстах ранней Церкви оно предстает не как постепенно развивающийся догмат, но как выражение истинной веры и краткое изложение Писания. Богословие церкви является толкованием изначального правила веры и того, что в нем является наиболее существенным.

Следовательно, история богословия показывает интерпретацию христианского правила веры в различные исторические периоды и различными группами людей. Тот факт, что подобная точка зрения не произвольна и не навязана извне, доказан настойчивым стремлением разнообразных богословских школ к разъяснению христианского вероисповедания.

Там, где речь идет о богословских учениях отцов Церкви, избранная автором точка зрения обычно проявляется в сознательном или непроизвольном изложении истории догматов. Так происходит, потому что труды отцов Церкви тесно связаны с правилом веры. При рассмотрении средневекового и современного богословия, естественным образом данный материал исследуется и с других позиций. Значительное внимание уделено связи с философией и современными интеллектуальными предпосылками, дабы выявить уникальность каждой из многочисленных богословских школ. При описании истории богословия очень важно тщательное исследование всех деталей общей картины. В этой области предстоит еще большая работа. Тому, кто намеревается показать интерпретацию правила веры в период средневековья и позже, исследовать взаимосвязь между богословием и вероисповеданием, придется решать еще немало новых исследовательских задач…

Текст нового издания Истории богословия был местами переработан, а где-то и расширен с учетом новой или ранее неизвестной литературы. Несколько глав и разделов были мною полностью переписаны. Наибольшим по объему является дополнительное краткое описание английского богословия (начиная с Реформации).

Бенгт Хэгглунд

Лунд, Швеция

Февраль 1963 года

Предисловие к третьему изданию

Настоящее издание дополнено разделом о пробужденческом богословии XIX века. Я также постарался рассмотреть некоторые актуальные вопросы в новой главе 34 «Богословие начала XX века. Современные тенденции». Тем не менее, читатель не найдет в этой главе исчерпывающего анализа всех процессов в богословии XX века. Цель новой главы — осветить наиболее значительные идеи, обсуждаемые в последнее время, и прояснить спорные вопросы современного богословия.

За помощь в подготовке этого третьего издания я особенно благодарен Бо Альбергу, Свену Ингебранду, Гёрану Мальместрёму, Давиду Лагергрену, Торстену Нильсону, Свену Хемрину, Олле Зигстедту и многим другим.

Бенгт Хэгглунд

Лунд, Швеция

Август 1966 года

ЧАСТЬ I

ЭПОХА ОТЦОВ ЦЕРКВИ

ГЛАВА 1

МУЖИ АПОСТОЛЬСКИЕ

Мужами апостольскими обычно называют ряд христианских писателей, чьи труды сохранились до наших дней с конца первого—начала второго веков. Эти труды (чаще всего отдельные письма и проповеди) особенно ценны для нас, будучи наиболее древними после Нового Завета свидетельствами христианской веры. Они не претендуют на доктринальность в строгом смысле слова и посему не отражают полную картину вероучения. Не представляя собою особого вклада в развитие богословия, эти труды все же проливают свет на само понимание веры и церковные обычаи, преобладавшие в ранних общинах.

Наиболее важными считаются следующие труды:

- Первое послание Климента, написанное в Риме около 95 года.

- Послания Игнатия — семь писем различным церквям, написанных около 115 года по пути в Рим, место мученической смерти Игнатия.

- Послание Поликарпа, написанное в Смирне около 110 года.

- Послание Варнавы, вероятно, написанное в Египте около 130 года.

- Второе послание Климента, написанное в Риме или Коринфе около 140 года.

- «Пастырь Ермы», написанный в Риме около 150 года.

- Фрагменты написанных в Иераполе или Фригии около 150 года сочинений Папия, цитируемые в трудах Евсевия, Иринея и др.

- «Дидахе» («Учение двенадцати апостолов»), написанное в первой половине второго века, вероятно, в Сирии.

ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

Хотя писания мужей апостольских по времени появления близки к Апостолам и Новому Завету, очевидно различие между этими источниками как по форме, так и по содержанию. Некоторые из этих трудов какое-то время входили в состав канона Нового Завета, но не случайно впоследствии были изъяты. Различия между новозаветными книгами и писаниями мужей апостольских проявляются в разных отношениях. Предпринимались попытки определить, которые из Апостолов (к примеру, Петр или Павел) оказали влияние на авторов этих писаний. Однако, такие изыскания оказались бесплодными. Теология мужей апостольских не может быть приписана никому конкретно из плеяды Апостолов, скорее она отражает веру обычных для первых лет истории христианства общин. Сходства между ними и новозаветными текстами не обязательно объясняются прямым заимствованием у канонических авторов. Писания мужей апостольских лишь свидетельствуют о сохранении той же веры.

В отличие от Нового Завета, мужи апостольские придавали особое значение тому, что часто называется морализмом. (Андерс Нигрен использовал слово «номизм», а в англоязычной литературе принят термин «легализм», который в русском переводе может звучать как «законничество».) Провозглашение Закона занимает особое место в писаниях мужей апостольских. Отчасти это объясняется их назидательным характером, а также тем, что они были адресованы новым общинам, члены которых лишь недавно обратились из язычества. Необходимо было заменить их старые обычаи христианскими порядками и обычаями. Для этого использовались иудейские формы проповеди Закона и другие меры, принятые в иудейских общинах, несмотря на существование множества возражений против иудаизма и обрядовых законов. Евангелие представлялось как новый закон, которому учил Христос, и через который Он указал путь ко спасению. Старый закон объявлялся утратившим силу, на смену ему пришло учение Христово — новый закон, повиновение которому и составляло основу жизни христианина.

Морализм проявлялся не столько в самой проповеди Закона, сколько в том, как это делалось. Мужи апостольские стремились подчеркнуть, что послушание Закону и уподобление Христу — путь ко спасению и сущность жизни христианина. Смерть и воскресение Христа провозглашались основой человеческого спасения. Деяния Христовы обеспечивают людям прощение грехов, дар жизни, бессмертие и освобождение от власти зла. Но и при обсуждении подобных вопросов мужи апостольские зачастую придавали особое значение Закону и новому образу жизни. Анализ наиболее часто упоминаемых принципов позволяет еще яснее увидеть эту тенденцию.

Праведность, как правило, понималась не как дар Божий верующим (ср. Рим. 3:21 и далее), а скорее как следствие надлежащего поведения христиан. Ее часто представляли как силу Христову, дающую возможность человеку совершать добрые и справедливые дела, но в то же время, весьма несправедливо называли новое послушание предварительным условием прощения и спасения. Последнее рассматривали не как дар благодати, доступный верующим уже сейчас, но как получаемую после земной жизни награду за послушание Христу. За исключением Первого послания Климента, в писаниях мужей апостольских содержится мало общего с тем оправданием через веру, которому Павел уделял столько внимания. Сердцем их учения была не благодать, нами незаслуженная, а новая жизнь, которой учил Христос, дарующий силу к послушанию. Однако следует помнить, что причиной тому были особенности этих писаний и цели, преследуемые авторами. Тот факт, что эти писания имели отрывочный характер и не претендовали на завершенность, является еще одной чертой общей картины. Авторы предполагали, что их читатели слушали устную проповедь, в которой должное внимание уделялось и другим аспектам христианской веры.

Спасение чаще представлялось в терминах бессмертия и нетленности, чем в терминах прощения греха. Кроме того, особое место отводилось познанию. Христос принес нам познание истины. Он был послан Богом как Просветитель, дабы мы смогли познать истинного Бога и освободиться от рабства идолопоклонничества и Ветхого Завета. Однако, мужи апостольские не говорили о Христе только как об учителе. В их писаниях Он представлен как Бог, Тот, Чьи смерть и воскресение несут нам дар бессмертия.

Грех описывался как поврежденность, злые помыслы и рабство смерти в сочетании с ошибками и неведением. Понятию вины не придавалось особого значения. Здесь мы видим несоответствие с тем, что было сказано о спасении. Мужи апостольские рассматривали его как бессмертие или как просвещение истиною, которая явлена во Христе. В тех же трудах можно найти и соотношение спасения с прощением или искуплением. Особенно это заметно в Послании Варнавы, но и там оно не имеет такого значения, как в трудах Павла или, например, в протестантской традиции. Спасение связывается с физической жизнью, свободой от смерти и поврежденности. Свет и жизнь, составляющие его содержание, связаны с Законом. Путь послушания есть путь жизни.

Законнические устремления мужей апостольских наиболее заметны в представлении о благодати. В Новом Завете благодать — это любовь Божия, явленная во Христе. То есть она зависит от Самого Бога и искупительного деяния Христова. Человек оправдывается через веру, а не достоинством своих дел. Мужи апостольские заменили новозаветное представление о благодати своим, рассматривая благодать как дар, преподносимый Богом через Христа. Этот дар, иногда относимый к той же категории, что и знание, полученное нами через Христа, понимался как некая связанная с Духом Святым внутренняя сила, посредством которой человек может стремиться к праведности и жить в послушании новому закону. Так благодать становилась предпосылкой спасения, но не в том смысле, как об этом сказано в Новом Завете, где праведность — это дар Божий верующим во Христа. Апостольские мужи скорее утверждали, что благодать несет в себе силу, посредством которой человек может достигнуть праведности и, в конце концов, спастись.

Такое направление мысли ясно указывает на связь между средневековым пониманием благодати, придающим особое значение «добрым делам», и представлением, выработанным в этой более ранней традиции (ср. Torrance, The Doctrine of Grace in the Apostolic Fathers, 1948). Однако, встречаются и выражения, более близкие Павлову учению об оправдании. Кроме того, не следует забывать, что мы имеем дело с литературой назидательного характера, предназначенной для наставления людей в новой жизни, особо подчеркивающей призвание к послушанию Христовым заповедям. Этот акцент делался в противовес языческой морали, преобладавшей среди тех людей, которым были адресованы указанные писания. Посему на основании писаний мужей апостольских нельзя делать далеко идущих выводов относительно всей христианской традиции данного периода.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О БИБЛИИ

Считалось, что и книги Ветхого Завета, наравне с истинами Нового Завета, не утратили своего особого авторитета. Тот факт, что писания апостольских мужей изобилуют цитатами из Ветхого Завета, кажется еще более поразительным, если учесть, что они были адресованы большей частью христианам языческого происхождения.

Церковь рассматривалась как Новый Израиль, то есть наследница ветхозаветных писаний. Истинная цель Закона и Пророков была по природе своей духовна, что и открылось нам через слова и дела Христовы. В Послании Варнавы уделено особое внимание этому вопросу, и нет разделения между тем, что позднее стало известно как типологическое истолкование, и свободным аллегорическим истолкованием. С самого начала высказывалось предположение, что Закон Моисеев имел более глубокое значение. Так, запрещая употреблять в пищу нечистых животных, Закон будто бы осуждал грехи, символизируемые этими животными. Указания на Христа и Новый Завет находили даже в самых незначительных деталях (напр., см. Варнавы IX, 8). За всем этим стояло убеждение, что каждое слово Писания продиктовано Святым Духом, даже во внешних подробностях подразумевались некие сокровенные духовные мудрости, недоступные иудеям с их буквальным истолкованием текста.

Писания мужей апостольских определенно свидетельствуют о том, что четыре Евангелия и послания Апостолов постепенно обретали авторитет Святого Писания наряду с Ветхим Заветом, несмотря на то что в то время Новый Завет еще окончательно не сформировался. Почти все книги нашего Нового Завета цитируются или упоминаются в писаниях мужей апостольских. Решающим авторитетом в вероучении и церковной жизни обладала устная традиция, бравшая начало от Апостолов. Согласно Игнатию, носителем этого авторитета являлся епископ.

УЧЕНИЕ О БОГЕ. ХРИСТОЛОГИЯ

Мужи апостольские принимали библейское понимание природы Божией, основанное на том, как Господь открыл Себя в Ветхом Завете. Они понимали Бога как всемогущего Творца мира, открывшего людям Свою волю, праведность и благодать. Как сказано в «Пастыре Ермы»: «Прежде всего веруй, что един есть Бог, все сотворивший и совершивший, приведший все из ничего в бытие»[1]. Особенно подчеркивалась вера в единого истинного Бога. Учение о триединстве Божием не было еще полностью разработано, однако тринитарная формула использовалась при Крещении, а вера в триединство подразумевалась естественным образом. Разъяснение взаимосвязей трех Личностей Божества относится к уже более позднему периоду.

Божественность Христа настойчиво подчеркивалась мужами апостольскими. Как отметил Плиний Младший в письме к императору Траяну, христиане «имели обычай в определенный день собираться на рассвете и читать, чередуясь между собою, гимн Христу как Богу»[2]. О Христе говорили как о Сыне Божием, сущем еще до появления мира и принимавшем участие в его сотворении. Он — Господь Небес, Который придет судить живых и мертвых. Он напрямую назывался Богом, особенно в посланиях Игнатия. «Бог наш Иисус Христос, по устроению Божию, зачат был Мариею из семени Давидова, но от Духа Святого»[3], — писал он в своем Послании к Ефесянам (XVIII, 2).

Христиане также исповедовали, что Христос присутствует в Своей Церкви как ее Господь, а верующие связаны с Ним как соучастники в Его смерти и воскресении. Такое единство со Христом особенно подчеркивал Игнатий. Христианам в Смирне он писал: «Я узнал, что вы непоколебимо тверды в вере, как будто пригвождены ко кресту Господа Иисуса Христа и плотию и духом, утверждены в любви Кровию Христовою; и преисполнены веры в Господа нашего, Который истинно из рода Давидова по плоти, но Сын Божий по воле и силе Божественной» (Послание к смирнянам. Глава I )[4].

У Игнатия мы также находим направленные против иудейско-христианских гностиков высказывания, в которых он подчеркивал истинную человечность Христа. Реальность земной жизни Иисуса отстаивалась в противовес мнению, будто Его человеческая сущность была лишь видимостью, равно как и Его страдания на кресте, а после Воскресения Он вернулся к прежнему, не материальному, но духовному существованию. Такая точка зрения известна как докетизм (от греческого dokei'n). Борьба против докетизма составляла один из существенных аспектов раннего христианского богословия, ибо докетизм противоречил главному в проповеди Апостолов — истинности смерти и воскресения Христа. Результатом стало спасение, и каждый из этих фактов имел реальное место в истории, чему и были свидетелями Апостолы. Отрицая таким образом смерть и воскресение Христа, приверженцы докетизма превращали спасение в некое абстрактное учение, а не Божие деяние во Христе. Докетизм принимал различные формы: его приверженцы либо отрицали человечность Христа посредством теории о призрачном теле, либо признавали лишь некоторые аспекты земной жизни Христа, отвергая основное содержание Евангелий. Живший в Малой Азии гностик по имени Керинф полагал, что Иисус соединился со Христом, Сыном Божиим при Его Крещении, а перед распятием Христос покинул земного Иисуса. Утверждалось, будто страдания и смерть Иисуса несовместимы с Божественностью Христа. Другая докетическая теория, приписываемая Василиду, утверждала, будто по ошибке Симон Киринеянин был распят вместо Христа, таким образом избегшего смерти на кресте.

По мнению Иринея, Евангелие от Иоанна, среди прочих целей, было написано именно для того, чтобы опровергнуть учение гностика Керинфа. Последний очень резко разделял Иисуса-человека и духовного посланника Небес Христа, Который лишь на короткое время мог пребывать в теле Иисуса. Напротив, в Евангелии от Иоанна сказано, что «Слово стало плотью» (1:14), а в Первом послании Иоанна — про «Иисуса Христа, пришедшего во плоти» (2:22; 4:2-3).

Подобное противостояние можно заметить и в работах Игнатия, направленных против докетизма. Возражая тем, кто считал страдания единственной целью пришествия Христова, он утверждал, что Христос действительно был рожден от Марии, распят и воскрес из мертвых. Согласно Игнатию, Христос пришел «во плоти» и отнюдь не был «бесплотным духом».

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЦЕРКВИ

Из писаний мужей апостольских можно заключить, что в тот период происходило закрепление церковных правил. Положение епископа к тому времени уже позволило ему выделиться из собрания старейшин. По мнению Игнатия, епископ был символом христианского единства и хранителем апостольской традиции. Посему общины увещевались поддерживать своих епископов и подчиняться им. Под единством понималась прежде всего доктринальная общность, а главенствующее положение епископа в общине объяснялось тем, что он представляет истинное учение. Такое единство, в центре которого стоял епископ, имело большое значение при противостоянии ересям, грозившим Церкви расколом. Первоначально старейшины и епископы стояли на одной ступени, но ко времени апостольских мужей епископы заняли уже более высокое положение. Этот, так называемый, монархический епископат впервые появился в Малой Азии и ясно описан в посланиях Игнатия, тогда как в Первом послании Климента и «Пастыре Ермы», написанных в Риме, не упоминаются инстанции выше собрания старейшин. Однако в Первом послании Климента также подчеркнуто значение епископской должности: в нем утверждается, что именно те, кто ее занимают, являются преемниками Апостолов. Понятие апостольской преемственности уходит корнями в иудаизм. Она подразумевает два момента: во-первых, епископы перенимали истинное учение от Апостолов, подобно тому как пророки учились у Моисея (доктринальная преемственность), во-вторых, они назначались самими Апостолами и их преемниками по непрерывной линии, так же как израильские священники происходили только из семьи Аарона (преемственность рукоположения).

В результате внутри ранней христианской Церкви сложился свой порядок с особой церковной юрисдикцией. Эти новшества оценивают по-разному. Известный историк юриспруденции Рудольф Зом выдвигал мысль о том, что любой церковный закон противоречит самой сути Церкви. Только Дух Святой правит в Церкви, и потому возникновение любых духовных «учреждений» означает отпадение от первоначального духа христианства (Kirchenrecht, I, 1892). Другие, однако, отрицают это мнение, указывая, что определенная иерархия необходима, она берет начало от самих Апостолов. Все что происходило позднее, было лишь строгим сохранением уже существовавших форм и восприятием новых (Зееберг). Также указывалось (и не напрасно), что Святой Дух и церковные инстанции не противоречат друг другу. Напротив, они тесно связаны. Тот факт, что Церковь есть творение Святого Духа, не препятствует возникновению правил, должностей и традиций. Церковные служения и власти неразрывно связаны с трудами Святого Духа (Linton, Das Problem der Urkirche in der neuren Forschung, 1932).

ЭСХАТОЛОГИЯ

Эсхатология мужей апостольских включала в себя представление о том, что конец света близок, а некоторые из них (Папий, Варнава) также придерживались учения о земном тысячелетнем царстве. Варнава был сторонником иудейской теории о том, что мир просуществует 6000 лет, на что якобы указывают шесть дней творения. За ними последует седьмое тысячелетие, когда Христос будет править на земле через верных ему христиан (ср. Откровение 20). Затем наступит восьмой день — вечность, — прообразом которого является день воскресный. Папий также поддерживал учение о близком тысячелетнем царстве и описывал состояние блаженства, которое наступит в то время. Эта позиция («милленаризм» или «хилиазм») была опровергнута в недавнее время. Однако еще Евсевий сделал то же в своем анализе трудов Папия (Церковная история, III, 39).

[1] Писания мужей апостольских. Пастырь Ермы. Кн. вторая: Заповеди. Заповедь первая. Рига, 1992. С. 219. — Прим. ред.

[2] Иисус Христос в документах истории. Сост. Б. Г. Деревенский. Изд. второе. С.-Пб., 1999. С. 158. — Прим. ред.

[3] Писания мужей апостольских. С. 315. — Прим. ред.

[4] Писания мужей апостольских. С. 340. — Прим. ред.

Вернуться в каталог

Книга "История западного богословия" доступна в магазине "Книга - почтой". Мы рекомендуем нашим читателям зарегистрироваться в магазине, прежде чем совершать покупки. Это позволяет быстрее совершать оформление заказов, отслеживать историю заказов из своего личного кабинета а также получать новости фонда и скидки на последующие покупки.

Книгу "История западного богословия" в формате PDF можно абсолютно бесплатно читать с нашего сайта, а также скачивать в электронном формате для личного использования. При этом нужно понимать, что в электронной версии не гарантируется совпадение страниц с официальным печатным изданием. Кроме того, фонд "Лютеранское наследие" не несет ответственности за содержание (в том числе и вредоносное содержание) пиратских версий этой книги, распространяемых с других порталов. Коллектив фонда никаким образом не уведомляет "христианских пиратов" о внесенных в текст изменениях и исправлениях. Рекомендуем нашим читателям из соображений безопасности использовать только официальные порталы фонда "Лютеранское наследие".