Господне причастие (Мартин Хемниц).
 |
Полное название книги: Обоснование здравого учения о подлинном субстанциoнальном присутствии, о распределении, и о нашем вкушении Господних Тела и Крови при Святом Причастии". В обширном богословском наследии Лютеранской церкви книга «Господне Причастие» занимает особое место. Ее автор — Мартин Хемниц, преданный продолжатель дела Мартина Лютера,— талантливый богослов, лектор и полемист,— по праву назывался современниками «Вторым Мартином», заслужив уважение даже у тех, чьим взглядам он самоотверженно противостоял, отстаивая чистоту Евангелия. Полемика о верном и подлинном смысле слов установления Господнего Причастия ведется на протяжении всей истории церкви. И в наш просвещенный век, слышатся все те же споры о сущности Таинства Евхаристии: о том, что именно, и каким образом, мы вкушаем — действительно ли подлинные Тело и Кровь Иисуса Христа или только хлеб и вино, как некие их символы? Произведение представляет собой фундаментальное и одно из самых обширных и обоснованных классических исследований на эту тему. Книга адресована пасторам, учителям и богословам, а также широкому кругу читателей, интересующемуся богословием. ISBN 1-890863-18-1 (Фонд "Лютеранское наследие", 1999 г., 364 с. Твердый переплет). |
 |
Так выглядит титульный лист второго издания книги Мартина Хемница De coena Domini, опубликованной в 1590 г. в Йене. Этот экземпляр находится в библиотеке теологического семинара Конкордия (США, Форт-Уэйн, шт. Индиана). Эта книга, изданная впервые на латыни в 1570 г., до 1690 г. переиздавалась не менее восьми раз. С тех пор она больше не издавалась и не переводилаcь на другие языки—вплоть до 1979 г., когда ее перевел на английский президент лютеранской церкви Синода Миссури, дoктop Дж.А.О. Пройс (J.A.O. Preus). |
На этой странице нашего портала мы предлагаем читателям небольшой фрагмент данного произведения, для ознакомления с его стилем и духом.
Посвятительное Послание
Преславнейшим Государям и Господам, братьям — Генриху Младшему и Вильгельму Младшему, Герцогам — Брауншвикскому, Люнебургскому и прочая, Их Всемилостивейшим Высочествам — Мир и благодать в Господе Иисусе Христе!
Сын Человеческий вручил Своей Христианской Церкви слова установления Своего Святого Причастия в виде Своей последней Воли и Завещания в час великой душевной тревоги: с пламенною молитвою, и при наиважнейших обстоятельствах —в ту самую ночь, когда Его пpeдaли.
Поэтому всем верующим следует их исполнять с благочестием, с величайшим благоговением и во страхе Божием,—ибо это слова Самого Господа.
Но какой-то злой гений превратил эти слова в яблоко раздора, сделав их предметом полемики, — и то, чему надлежало быть залогом нашего согласия и единства, сделалось причиною самых удручающих споров и разногласий.
Ибо сия полемика о верном и подлинном смысле слов установления Господнего Причастия ведется уже много лет, с наипечальнейшим препирательством; и настоящего, счастливого и спасительного исхода сей трагедии пока не видно. Поскольку усилия известных лиц, думавших уладить сей спор согласием, давно уже оказались полностью неудачными. Ибо такое согласие невозможно без оскорбления Воли и Завещания нашего Господа.
Но невзирая на это, находятся ученые, которые не страшатся заявлять, будто вся эта полемика—просто бессмысленная словесная баталия (логомахия). Есть также и такие ученые, которые относят сию полемику к диспутам, вызываемым лишь нашим воображением, невежеством, нашими заблуждениями, либо некими семантическими трудностями,—то есть не сообщающими нам ничего существенного и не причиняющими ни малейшего вреда нашему спасению и самой нашей вере.
В итоге, среди богословов уже встречаются те, кто усердно разъясняет все прочие подробности основных тем Божественного Учения Спасителя, — но сохраняет глубочайшее молчаниев отношении данной полемики. И если необходимость вынуждает их упоминать эту дискуссию, так что избежать ее уже не удается, — они говорят о ней столь сухо и равнодушно, столь поверхностно и отрешенно,—как если бы сие представляло обсуждение тяжкого бесчестья, являя для них непомерное бремя (как они сами заявляли недавно, полагая себя весьма мудрыми). Некоторые из них даже ничуть не скрывают, что им совершенно неважно, что именно могут выдумать или выразить люди в отношении подлинного смысла слов установления Святого Причастия.
И это мирское представление даже прививается молодежи, так что та считает бесполезным и вовсе ненужным отстаивать перед кем бы то ни было подлинный смысл Христова установления—до тех пор, пока имеется хотя бы некоторое согласие в отношении остальных догматов веры. В итоге многие уже настолько соблазнились указанным мирским представлением, что даже к самому Господнему Причастию они относятся равнодушно и даже холодно: вовсе не принимая его, либо принимая его очень редко и без серьезного намерения. Другие же, как бы самовольно присвоив себе некую привилегию, принимаются безо всякого стыда и совести, свободно и безнаказанно толковать и переиначивать святые слова Воли и Завещания Спасителя, по собственному желанию извращая их до любого угодного им вида, всячески их критикуя и теребя.
И к этой арене, как к зрелищу гладиаторского сражения, с великим рвением устремляются философы и поэты, ораторы и врачи, и даже те, кто в судах представляют себя полномочными докторами права. Никто из них не чувствует себя достаточно ученым, если не сумеет придумать своего собственного смысла, противоречащего естественной простоте слов Христовой Воли и Завещания, и каждый из них настолько дерзостен, что именно стремится к сему.
При других условиях, в своем привычном роде занятий, каждый из них тщательно изучает законы природы, развивая свое мастерство на основе определенных разумных принципов. Вы спросите: что же здесь удивительного? То, что они вносят в сию полемику и применяют в ней те же самые критерии. Они, по словам Афанасия Великого,—измеряют и объясняют Христову Плоть, полностью вопреки Святому Писанию, исходя лишь из принципов свобственного рассудка и из известных природных закономерностей: сколько она действительно весит и каким образом она вообще существует.
Еще удивительнее это в случае докторов права. Ибо все их судебные документы насыщены чрезвычайно убедительными утверждениями о безукоризненном исполнении слов последней воли и завещания, которые подлежат исполнению в случае мирской воли любого обычного завещателя. Некоторые из них вполне признают, что если смысл завещания вызывает сомнение, то гораздо надежнее исполнять его дух, нежели его букву, и тогда следует рассматривать именно действительное мнение завещателя—даже если оно противоречит его словам.
Однако если действительный предмет данного завещания не был выяснен предварительно, и при иных обстоятельствах,— и если мнение завещателя нам не вполне понятно,—и если все основания для любых сомнений и споров имеются у нас налицо,—то доктора права в своих официальных документах необыкновенно пунктуальны. Они заявляют, что при любом сомнении гораздо надежнее ни в коем случае не отступать от слов данного нам завещания, но упорно на них настаивать— не допуская ни малейшего постороннего толкования, ибо самим сим словам надлежит придавать гораздо больший вес и следовать им надлежит гораздо точнее, нежели неопределенному и слабо представляемому нами намерению завещателя. Ибо нам отнюдь не следует верить, будто завещатель завещал нечто иное, нежели то, что он уже выразил собственными словами. И если бы он в действительности желал чего-то иного, то ему не представляло бы труда записать это собственноручно.
Поэтому они утверждают, что очень многие обманываются, определяя смысл завещания без обдумывания его подлинных слов, самих по себе чрезвычайно важных. И более того, они утверждают, что пытаясь истолковать намерение завещателя, люди часто делают ошибки из-за особой тонкости самого предмета завещания. Поэтому они советуют нам никогда — неосторожно либо поспешно,—не отступать от строгого понимания слов завещания, ибо нам следует полностью удовлетворяться ясностью их самих: ничего к ним не прибавляя, и не убавляя от них ничего.
И сам Император присоединяет сюда еще одну важную причину: чрезмерною заботою о тонкостях смысла подобного дела можно совсем уничтожить подлинное, вполне законное намерение завещателя.
Но если столь благоговейную заботливость люди проявляют к словам завещания любого обычного отца семейства, то что же следует проявлять нам к словам Завещания Самого Господа —объявленного Им о самых серьезных предметах веры в ту ночь, когда Eгo пpeдaли? Поэтому можно вполне справедливо утверждать (пусть даже все ученые профессора и придерживаются мнения сакраментариев): что именно то, что по учению правоведов следует делать в отношении завещания любого отца семейства,—нам следует столь же справедливо и основательно делать в отношении Воли и Завещания Иисуса Христа.
Указанное несерьезное и неуважительное отношение, преобладающее ныне при рассмотрении священных слов Завещания нашего Господа, — совершенно не отличается от того, что в школах софистов позволялось лишь в отношении простых материальных предметов. И хотя это для нас чрезвычайно прискорбно, мы не можем прекратить сего тяжкого заблуждения.
Тем не менее, приведенные выше важные и убедительные напоминания—полезны и необходимы, чтобы сия полемика была не просто дискуссией о никчемных предметах (как о запутанных родословных)—но разбирала именно слова последней Воли и Завещания нашего Спасителя Иисуса Христа.
Если даже последняя йота Закона более важна в глазах Божиих, нежели земля и небо (Мф 5:18), то благочестивому разуму следует особенно задуматься над словами Господа, которые Он, как последнюю Волю и Завещание, в ту самую ночь, когда Он был пpeдaн,—завещал нам до скончания века, поручив Своей Церкви, чтобы после Его Вознесения Церковь их почтительно повторяла и распространяла далее (1 Кор 11).
И мы должны тщательно обдумать строгие слова Апостола Павла об осуждении, которому подлежат все нарушители Христовой Воли. Ибо если Сам Сын Божий, говоря о хлебе Причастия, утверждает и удостоверяет: «Сие есть Тело Мое», —то о всяком, не различающем сего Тела, Павел и заключает, что тот виновен против Тела и Крови Господней, и поэтому он ест осуждение себе.
И еще нарушение Христовой Воли и Завещания влечет за собой также внешние наказания, на что Павел указывает нам не только словами, но также примерами. Поэтому самым лучшим и надежным правилом будет неотступное привлечение всеобщего внимания именно к словам Воли и Завещания Спасителя, и к пониманию всей их важности. И на этом пути нам станет гораздо понятнее, что дьявол, с помощью различных приемов, вроде бесцеремонных полемик или совершенно неуместных вопросов,—уводит нас прочь от Завещания Иисуса Христа.
По сей причине нам и следует внимательно слушать благочестивых учителей Древней Церкви, чтобы с помощью их серьезных и верных предостережений люди могли отвращаться от бесполезных дискуссий,—держась слов Завещания Спасителя, и почитая их с искренним благочестием,—чтобы в итоге им не хотелось знать и позволять себе слышать ничего, кроме сих священных слов нашего Господа, вручившего их нам как Свою Волю и Завещание в ночь, в кoтopyю Его пpeдaли.
Важность сего метода ясно доказывает великий шум, подымаемый противниками сего буквального—как они его называют,—смысла слов Христова установления. Ибо они с особенной жадностью увлекаются любыми иными дискуссиями до тех пор, пока те являются гораздо более общими, чем эта, но когда же вся суть спора сводится к самим словам данного установления: уже всего лишь к четырем или пяти словам нашего Господа,—они начинают изъясняться уже настолько пренебрежительно, словно их непомерно отягощает обилие преважнейших занятий.
По этой причине я, восемь лет назад, применяя простой метод и исходя из разумного его обоснования, собрал воедино главные спорные вопросы данной полемики и объяснил их простым естественным образом, мирно и безо всякой язвительности,—исходя из подлинных, понятных и несомненных принципов Священного Писания,—и опубликовал ту небольшую книгу в Лейпциге[i]. Она, как мне показалось, пришлась по нраву многим благочестивым и даже ученым людям.
Однако впоследствии, уделяя сему предмету гораздо больше серьезного внимания и тщательно обдумывая причины и разумное обоснование каждой ее части на основании принципов Священного Писания, я стал еще более убеждаться в справедливости собственного, простого и естественного смысла Христовой Воли и Завещания. Поэтому я взялся за переделку сих своих ранних заметок, добавляя к ним то, на что успел обратить больше внимания, и объясняя главные пункты еще более тщательно и подробно.
Я не хотел вводить сюда ничего нового, а просто стремился сохранить простое старинное учение о Господнем Причастии, повторяя из писаний доктора Мартина Лютера, что у догмата Причастия есть своя собственная, ему присущая совокупность слов (sedes doct
И поскольку Священное Писание не допускает частного объяснения (2 Пет 1:20,—НП), то я,—исходя из постоянного и несомненного истолкования Писания по аналогии, и сравнивая все его места, в которых рассматривается и повторяется сей догмат Святого Причастия,—показал все несомненные, убедительные, надежные и вполне понятные основания, почему нам нельзя отказываться от простого и естественного смысла слов Христова установления; и почему их вообще нельзя отвергать, но напротив: их следует признавать и твердо придерживаться, в скромном послушании нашей веры.
С другой стороны, исходя из всех аргументов наших противников, я показал, что вообще невозможно представить никаких несомненных, убедительных и надежных доводов, которые бы доказали, что нам следует оставить, отвергнуть или осудить естественный смысл Христова установления, как его выражают слова Спасителя о реальном присутствии, распределении и вкушении нами Его Тела и Крови при Его Святом Причастии.
Все эти вопросы я изложил спокойно и просто, и без каких-либо двусмысленностей или насмешек над нашими противниками. Ибо я надеялся, что все можно рассмотреть именно так, чтобы читатель заметил, обдумал и принял эти слова установления Причастия, как слова воли и завещания не просто какого-нибудь святого, но как слова именно Сына Божия: истинно верующим сердцем, с благоговением и со страхом Господним; —но отнюдь не легкомысленно или бездумно, позволяя себе от них отступать, либо, хуже того,—оспаривать их своими нечестивыми словами и мыслями. Ибо именно в таком случае читателю будет гораздо легче более справедливо и беспристрастно судить не только о моем труде, но также и о самом предмете данной полемики.
И посему настоящий трактат написан об основах собственного, простого и естественного, смысла слов Христовой Воли и Завещания,—то есть об истинном и субстанциональном присутствии Его Тела и Крови в Дарах Евхаристии,—Завещания, подробно рассматриваемого и объясняемого нашим Аугсбургским Исповеданием и его Апологией.
И поскольку сей труд подлежит изданию для наставления и вдохновления верующих, то я очень желаю опубликовать его под Вашим преславным именем. Ибо семье Ваших Высочеств, по наследному праву, принадлежит традиция живого Христианского Учения, краткое изложение которого, выведенное из Слова Божия, содержит наше Аугсбургское Исповедание,—публично и торжественно подписанное отцом и дядей Ваших Высочеств в 1530 году в Аугсбургском Рейхстаге, в присутствии Императора Карла,—когда разделять сие Исповедование было еще крайне опасно. Сколь же значителен и почетен сей знак отличия для всей Вашей Фамилии! Вовеки, признательно и благоговейно, будет чтить вас потомство!
Благодаря тому обстоятельству, что в данном Исповедании наше здравое Учение представлено вместе со своею полною антитезою,—совершенно отличным от всех заблуждений папской церкви и самых различных изуверов, подобных сакраментариям и анабаптистам,—Ваши Высочества унаследовали от Своих предков заботу о том, чтобы в сие наше здравое Учение не проникла никакая враждебная закваска и никакие чужие плевелы. Сие справедливо как в отношении других Артикулов нашего Исповедания, так и в особенности—в отношении Таинств Крещения и Святого Причастия. Ибо Сам Господь Бог ясно свидетельствует нам о том, что совместно со всем иным отеческим достоянием Он наделил Ваши Высочества сим особым Наследием, желая чтобы Вы вечно его хранили.
И даже во времена несовершеннолетия Ваших Высочеств, когда вероломная формула Аугсбургского Эдикта ужасными карами и угрозами была навязана нашей Церкви, и когда многие люди стали ей подчиняться, или по крайней мере ослабили свои религиозные устремления, — то советники и служащие всех владений Ваших Высочеств, находясь под особым Божиим Благословением,—неуклонно отказывались поддерживать сие соединение Христа и Ваала, храня верность тому самому незапятнанному Учению, здравые слова которого содержит наше Аугсбургское Исповедание.
Впоследствии, когда Ваши Высочества, достигнув Своей полной зрелости, приняли бразды государственного правления, то Вы Оба—как в прочих Своих суждениях, так и в самом сием деле,—показали Себя не только желающими править, но, в частности, также и желающими владеть сим Своим чудесным отеческим достоянием: как исповедуя, так и защищая его,—наше здравое Учение, итог которого заключается в нашем Аугсбургском Исповедании. Ибо Ваши Высочества не допускали в наши церкви никаких изуверских взглядов и никаких искажений Священного Писания, но всегда с одинаковой решимостью стремились сохранить именно этот вид и точные слова нашего здравого Учения.
И сие мне известно отнюдь не только из народной молвы и всюду известных мнений. Недавно, когда Ваши Высочества пригласили меня на весьма важное собрание Ваших богословов по поводу полемики с сакраментариями,—я услышал как Ваши Высочества, верно и почтительно, выражали перед всеми Свое мнение обо всех диспутах того времени.
Я действительно видел как Ваши Высочества, личным участием изъявляли Свое горячее осуждение всяческим уловкам сих полемистов, которыми они смягчали слова, скрывая свои намерения, чтобы те не были ни холодными, ни горячими. И решение Ваших Высочеств о словах Завещания:
Это слова истинного и всемогущего Господа Иисуса Христа!
—было не только существенным и кратким,—но также и по-христиански благочестивым, и поэтому было особенно мне приятно.
И в силу указанных выше причин, я полагаю что Ваши Высочества не будут неблагодарны мне за сей труд, в котором я повторил и объяснил основы здравого учения об истинном и субстанциональном присутствии в Дарах Святого Причастия Господних Тела и Крови,—изложив сие просто и мирно, и без малейшего ожесточения. И я нисколько не сомневаюсь в том, что многим людям будет гораздо приятнее читать сию книгу, если ее будет украшать Ваша Фамилия. Поэтому я, со скромной почтительностью, прошу Ваши Высочества благосклонно принять эту книгу под Свое высокое покровительство.
И я хотел бы, сколь можно более многозначительно, объявить о своей искренней преданности обоим Вашим Высочествам. Я молю нашего Господа — Спасителя и Сына Божия Иисуса Христа, чтобы Он направлял Ваши Высочества, присутствуя над всем Вашим царствием Своим Духом и Благословением…
Брунсвик.
Год 1569 от Рождества Христова.
Искренне преданный Вашим Высочествам, —
Мартин Хемниц.
[i] Repetitio sanae doct
| --- |
--- |
Если Вас интересует эта тема, то мы рекомендуем также ознакомиться с такими нашими изданиями, как "Причастие в богословии Мартина Хемница" и 6-й выпуск богословского журнала "Благая Весть"
Home
Книги
Блог
Лютеранское наследие
Господне причастие